Дорога из пепла и стекла. Екатерина Витальевна БелецкаяЧитать онлайн книгу.
всеобщий, на котором вы говорили в первые дни?
– Обратил, – Скрипач нахмурился. – Сейчас я понимаю, что это он для нас искаженный. Мы его так слышим. А для Рифата это нормальная форма языка.
– Рифат знает всеобщий, – добавил Ит. – Пусть в этой форме, но знает. Тебя не смущает, что он, зная всеобщий, собирает плавник, чтобы топить им чугунную печку?
– Издеваешься? – спросил Скрипач. – Меня смущает вообще всё. И то, что мы остались живы, и Рифат, и плавник, и каша из танели, и десант, и этот проклятый скиб. Чихать от пыли, когда болит рука, больно, между прочим. А чихаю я в этой тряпке постоянно.
– Придется потерпеть, – Ит примирительно улыбнулся. – Помнишь? Терпение – главная добродетель. Вот и думай.
– Да я-то думаю, – Скрипач обреченно вздохнул. – Надо сварить кашу. И, замечу, это не очень удобно делать одной рукой.
– Рыжий, вот даже не знаю, что хуже – варить кашу одной рукой, или лежать, как бревно, два месяца кряду, – Ит вздохнул. – Бронхит ещё этот, будь он неладен. Кашлять тоже больно. Тебе чихать, мне кашлять.
– Ладно, ладно, – примирительно сказал Скрипач. – Я же так… в шутку сказал. Давай я тебя чуть повыше подниму, чтобы было лучше видно, и буду варить.
– Да, кашу мы заварили преизрядную, – кивнул Ит. – И, кажется, мы действительно продолжаем варить её дальше…
Глава 2. Четыре стены
На третий месяц всё-таки отважились. Рифат против попытки выбраться на улицу возражал категорически, но Скрипач заявил, что пока Ит находится в душной комнате, с вечно коптящей печкой, от бронхита он точно не избавится. Нужно на воздух. Пусть пока просто сидит у двери, если ходить не может. Так дальше нельзя. Потому что сегодня бронхит, а завтра, такими темпами, будет пневмония. Из которой Ит уже точно не выберется, потому что лечить нечем, да и диета из танели выздоровлению не способствует.
Ходить Ит не мог, но, по мнению Скрипача, через месяц-другой, и с костылями – сможет. Левая нога, перелом на которой вправляли, вела себя неплохо, и её даже удалось немного разработать, а вот правая, увы, по словам Рифата, была «совсем плохая нога». Скрипач небезосновательно подозревал трансцервикальный перелом шейки бедра с последующим образованием костной мозоли, причем перелом этот был на фоне ряда других переломов, и… и шансов что-то сделать с «плохой ногой» в данных условиях не было никаких. Разве что подвязать веревочкой, чтобы не мешала во время ходьбы на костылях.
– Трындец, – констатировал Скрипач, когда Рифат в очередной раз куда-то ушел, и они остались одни. – Эта твоя нога полный трындец.
– Равно как и твоя рука, – покачал головой Ит. – Кстати, давай её сюда. Чёрт бы побрал эту контрактуру.
Контрактуру лучезапястного сустава они упустили, и сейчас Ит пытался изобрести некое подобие ортеза, используя для этого подходящий по размеру и форме кусок плавника и обрывок какой-то тряпки, чтобы вывести кисть хотя бы в подобие нормального положения. Было больно, но Скрипач терпел – ему сведенная кисть нравилась ещё меньше, чем Иту. Руку он прятал