Живые и мертвые классики. Владимир БушинЧитать онлайн книгу.
неприятным запахом, доводящим доказательства до провокационного абсурда». Какой еще запах? Что за провокационный абсурд? Как этот таинственный запах может довести доказательства до абсурда?
«Дар злобы и самомнения опасен для поддающихся влиянию умов, потому что здесь нет субстанции, которую принято называть совестью». Господи, субстанция! Ты хоть сам-то понимаешь, что пишешь?
Из подобного словесного мусора, увы, составлено все письмо. Право, такое впечатление, что это или продиктовали Сорокин с Ларионовым, или написано в состоянии delirium tremens.
И все это ты обрушил на Ю.Полякова, выразившего готовность напечатать твою статью, если ты над ней еще поработаешь, и даже сказавшего о горячей любви в тебе, христианин.
Кстати, Юра, а это по-христиански – без разрешения автора (Ю.Полякова) печатать, по твоему собственному определению, его «личное письмо», для печати не предназначавшееся? Тем более, что свое письмо в «Литгазету», как раз направленное туда для публикации, ты почему-то не предал гласности, скрыл. А ведь оно внесло бы большую ясность. Остается предположить, что оно было еще более нетерпимым, высокомерным и уж совсем несъедобным.
Будь здоров, христианин!
Твой перманентный защитник В. Бушин.
«Московский литератор», № 7, 2005 г.
Последний любимец лили брик
Шибко нравятся мне писатели, которые не устают говорить о нравственности вообще и о своей необыкновенно высокой нравственности в частности, – сразу ясно, кто перед тобой…
Однако беседа высоконравственного писателя Арсения Ларионова со своей сотрудницей по Международному сообществу писателей Мариной Переясловой, опубликованная не так давно в «Литгазете» под заголовком «О правде и правдолюбцах», повергла меня в изумление. Казалось, никакой загадкой этот нравственный инженер человеческих душ для меня не был. И вдруг…
Иные его мысли и оценки я просто не в силах уразуметь. Например: «Шолохов и Леонов по-своему испытали (?) мою жизненную и литературную судьбу». Что это значит? Слово «испытывать» неоднозначно. В каком смысле употребил его автор здесь? Не проясняет дело и уверение, будто «свидетельства тому (испытаниям) остались в истории русской литературы». Какие свидетельства? Где они? Кто их видел?
Еще более озадачивает такое объявление: «Михалков и Бондарев ответствуют (?) за меня в трудных схватках времени». Как это? Как это? Как это? Где, когда, по какому поводу, в каких трудных схватках названные писатели «ответствовали» за автора? Что именно они «ответствовали»? Помню, Сергей Владимирович однажды спросил меня: «Что это за писатель – Ларионов?» Я ничего ответствовать не мог. А вот за меня классик действительно «ответствовал», хотя свидетельства этого, вероятно, и не сохранились в истории русской литературы. В свое время приемная комиссия, которую тогда возглавлял Анатолий Рыбаков – царство ему небесное! – завалила мою кандидатуру. Я передал дело в секретариат Московского отделения Союза, ибо уж очень хотелось