На трудных дорогах войны. Подвиг Одессы. Константин ДеревянкоЧитать онлайн книгу.

      После изготовки к бою томительно потекло время. Все в напряженном ожидании. Три ноль-ноль. Как током пронзил всех первый доклад береговых постов наблюдения о шуме моторов в воздухе с морского направления. Шел первый вал войны.

      На всю жизнь врезался в мою память день 22 июня 1941 года. Я почти дословно помню все сказанное тогда Октябрьским, Елисеевым, Ерещенко. Оперативный дежурный флота Рыбалко, получив в 3.07 первый доклад о шумах моторов, тотчас доложил командующему.

      – Есть ли наши самолеты в воздухе? – спросил Октябрьский.

      – Флотских самолетов нет, по армейским оповещения не было. Сейчас идет еще доклад: шумы моторов неизвестных самолетов приближаются. Какие будут приказания для открытия огня?

      Можно представить состояние Филиппа Сергеевича. Впервые в жизни он сталкивался с такой ситуацией. До этого он получал запреты на открытие огня по немецким самолетам во избежание осложнений с Германией и провокаций. Может, это и есть провокация? Пройдут над Севастополем и уйдут? Может, это армейские бомбардировщики авиакорпуса полковника В. А. Судеца из Запорожья, часто совершавшие тренировочные дальние полеты в море через Крым? Оповещение о них могли не получить, они могли уклониться от курса, а мы их собьем? А может, это нападение Германии? И как все это увязать с двусмысленной телеграммой наркома? И Октябрьский, держа в одной руке эту телеграмму, а в другой – телефонную трубку прямого провода с ОД флота, терзался. Во всех случаях не сносить головы: и когда откроешь огонь по своим, и когда не откроешь огонь по нападающему Велика ответственность командующего флотом за принимаемое решение. Особенно в условиях прежних предупреждений и противоречивых указаний.

      Но оперативному дежурному флота, ответственному за происходящее, нет дела до этих барьеров и эмоций комфлота. Он ждет приказа, ибо у другого телефона на прямом проводе начальник ПВО флота полковник И.С. Жилин – тот ждет распоряжений. И Рыбалко вновь налегает:

      – Товарищ командующий, как быть с открытием огня?

      – Действуйте по инструкции, – ответил Октябрьский.

      Елисеев в воспоминаниях замечает: «Поведение Октябрьского вызвано большой ответственностью, связанной с открытием огня, стремлением проявить выдержку и осторожность»[10].

      Оператор Ерещенко рассказывал: «Елисеев и я стояли рядом с Рыбалко. Нервы что струны. И наш спокойный и уравновешенный Елисеев, знавший наизусть инструкцию, согласно которой по неизвестным самолетам, пролетающим над Главной базой флота, открывать огонь с разрешения командующего, крикнул, как будто батареи были рядом: “Огонь!” Рыбалко не менее твердо прокричал в трубку начальнику ПВО: “По неизвестным самолетам – огонь!” А тот, тоже пуганный не раз ответственностью за нарушение приказа – не трогать немецкие самолеты, – в ответ: “Вы берете на себя большую ответственность, я записываю это в журнал”. Но Рыбалко уже не смутишь: “Сперва огонь, а потом записывайте куда хотите”».

      Сразу