Полюс капитана Скотта. Богдан СушинскийЧитать онлайн книгу.
«Английского клуба», невозмутимо представала перед ними во всей своей экзотической реальности, блистая на предзакатном солнце безукоризненностью своих черных «смокингов» и искристой белизной накрахмаленных снежной пылью «рубашек».
Когда, буквально у подножия айсберга, барк «Терра Нова» все-таки сумел развернуться правым бортом к «причалу», нацеливаясь на видневшийся в восточной оконечности гавани ледовый канал, пингвинья публика с истинно королевской сдержанностью поприветствовала команду на своем клокочущем гортанном наречии.
– Похоже, эти «полярные чиновники» действительно кое-что смыслят в мореходном искусстве, – проворчал командир судна Эдвард Эванс, опуская бинокль, которым вот уже в течение десяти минут настойчиво обшаривал окрестное прибрежье в поисках хоть какого-то выхода из очередной ледовой западни.
– Во всяком случае, они ведут себя, как подобает джентльменам, – признал начальник экспедиции Роберт Скотт, – хотя все еще не понимают, кто мы такие и какого дьявола вторгаемся в их владения.
При своем невзрачном росте и стройной комплекции, он казался рядом с рослым, плечистым лейтенантом военно-морского флота Эвансом случайно оказавшимся на капитанском мостике юнгой, поскольку даже полярная меховая куртка не придавала его фигуре сколько-нибудь заметной солидности. И лишь холодный, волевой взгляд этого капитана первого ранга[1], под которым поеживался не один прожженный «морской волк», да еще непроницаемое, застывшее выражение утонченно-«римского», но уже испещренного морщинами, обожженного полярными ветрами лица свидетельствовали, что экспедиция находится во власти человека, хорошо знающего цену подобным морским «прогулкам». Как, впрочем, и цену жестоким красотам Антарктики.
– Не прикажете ли пригласить на борт местного лоцмана, сэр? – подыграл ему стоявший за спинами капитанов штурман Гарри Пеннел.
– Самое время, – Скотт с интересом наблюдал за тем, как пингвин-вожак, державшийся все это время впереди стаи, у самой кромки воды, что-то недовольно пророкотал и важно последовал по ледовому припаю вслед за судном, увлекая за собой остальных «встречающих». Поведение этих обитателей ледового континента настолько выразительно поддавалось человеческому толкованию, что Скотт невольно увлекся им. – А заодно пригласите и представителя местной власти.
– По-моему, господин, который держится впереди толпы, явно смахивает на генерал-губернатора этой колонии, – заметил Пеннел. – И настроен, судя по всему, решительно.
Все, кто пребывал в это время на капитанском мостике и рядом с ним, сдержанно улыбнулись.
– Что там показывают ваши наблюдения, лейтенант? – обратился начальник экспедиции к Пеннелу.
– Шестьдесят градусов одна минута южной широты и сто семьдесят восемь градусов двадцать девять минут западной долготы, сэр, – доложил тот. – Если открывающийся в западной части этого несуществующего залива канал выведет нас на чистую воду, но при этом не заставит уйти на северо-восток, то не исключено, что к утру мы все-таки окажемся в районе, при котором на дальнем правом траверзе[2] будет виден мыс Крозье.
– То есть, таким образом, мы войдем в море Росса, – пропыхтел сигарой Скотт.
– Что совершенно справедливо, сэр, – ответил штурман фразой, которой обычно отвечал на вопросы любого участника экспедиции.
Капитан вновь обратил свой взор на берег и, по привычке, принялся что-то бормотать себе под нос. Поначалу все, кто не ведал об этой «деликатной странности» капитана, пытались прислушиваться к его бормотанию, переспрашивать, уточнять у него или друг у друга…
Понятно, что Скотту это порядком надоело, и однажды, еще в порту, не выдержав, он громогласно, на всю палубу, объявил: «Довожу до вашего сведения, господа, что все свои сокровенные мысли я доверяю только собственной сигаре. И то лишь потому, что знаю: все, что будет мной произнесено, тут же испепелится в ее пламени! Поэтому впредь в мои беседы с сигарой прошу не вмешиваться!»
Расспросов после этого стало меньше, но даже негромкое обращение к себе капитана некоторые хитрецы пытались списывать на его ворчание и объяснять его стремлением «поговорить с собственной сигарой». Однако в эти минуты он действительно беседовал только со своей сигарой, хотя всем присутствующим хотелось бы знать, о чем они там воркуют.
Кстати, о сигаре… После экспедиции на «Дискавери»[3] капитан долго отучал себя от «пиратской», как называла ее Кетлин, трубки, переходя на джентльменскую сигару. Результаты стараний жены сказывались до сих пор: даже на полуобледенелой палубе судна он появлялся с неизменной сигарой во рту, противопоставляя себя всем остальным, явно «пиратствующим», офицерам.
– Я к тому, господа, – повысил голос капитан, вынув на какое-то время сигару изо рта, – что вхождение в море Росса как раз и станет нашим официальным вхождением в прибрежные воды Антарктиды. Не забудьте уведомить об этом команду, штурман.
– Понимаю: «вхождение в Антарктиду» должно стать такой же морской традицией, как и пересечение
Напоминаю, что чин капитана первого ранга военно-морского флота соответствует чину полковника всех прочих родов войск.
Траверз – направление, перпендикулярное курсу судна. Иметь на правом траверзе мыс, гавань или маяк – значит иметь (видеть) их справа по борту, перпендикулярно курсу судна.
Имеется в виду Британская национальная антарктическая экспедиция под руководством Роберта Скотта в 1901–1904 годах. В ходе неё английские полярники проводили научные исследования на территориях Антарктиды, известных как Земля Виктории и Земля Эдуарда VII, а также на западных отрогах Трансантарктического хребта. На основе своих дневниковых заметок Скотт описал эту экспедицию в очерковой книге «Путешествие на „Дискавери“».