Мрачная трапеза. Антропофагия в Средневековье. Анджелика МонтанариЧитать онлайн книгу.
детьми была настолько непрочной и чуждой современным нам представлениям, чтобы оправдать подобную родительскую бесчувственность?
7. Кладбище невинных
В начале шестидесятых годов считалось, что признание детства отдельным жизненным периодом, четко отличающимся от взрослого, а также присутствие эмоциональной связи по отношению к потомству восходят только к XVII–XVIII векам[59].
Многочисленные последующие исследования перевернули наше представление о привязанности к новорожденным в средневековье, утверждая существование не только прочной связи по отношению к детям в нежном возрасте, но и представления о детстве как об определенном жизненном этапе. Средневековым родителям не были чужды забота и внимание к особенному типу воспитания: другими словами, мы можем быть уверены, что в Средние века ребенок «был окружен вниманием и заботливо воспитан»[60]. Однако, согласно некоторым исследованиям, постоянное тяжелое состояние экономической неустойчивости заставляло семьи прибегать к крайним мерам, в следствие чего, начиная со второй половины III века и особенно с IV века, мы наблюдаем рост снисходительности, продолжавшейся по крайней мере вплоть до XIII века, по отношению к обычаю подкидывать младенцев или продавать детей в юном возрасте[61].
В этой связи озадачивает один кастильский закон, заключенный в Siete Partidas, собрании римских и германских законов, дополненном новыми предписаниями Альфонса Х Кастильского и составленном между 1256 и 1265 годами. Согласно Fuero, феодальные обязанности одерживают верх над родительскими: для отца, осажденного в крепости, которую он держит от имени господина, при отсутствии припасов предпочтительнее съесть своего ребенка, чем покинуть место без разрешения. Подобное расширение понятия patria potestas подразумевает оправдание для любого отца, который совершает то же деяние пусть даже только ради себя, то есть убивает и потребляет собственного ребенка для того, чтобы выжить: «Onde, si esto puede fazer por el Señor, guisada cosa es, que lo puede fazer por si mismo»[62]. Скоро мы узнаем, какой традицией можно оправдать подобный закон; на данный момент достаточно упомянуть, что речь идет о феодальном праве господ, которое ни в коем случае не является доказательством того, что подобный обычай был широко распространен.
Подобный кошмар, однако, совсем не был неслыханным: если Адемар говорит об антропофагии как о новом обычае, Радульф Лысый, с другой стороны, намекает и на предшествующие эпизоды: «бушующий голод заставлял людей поглощать человеческую плоть, о чем в прошлом мы слышали весьма редко»[63].
Но кто мог говорить об этом в прошлом, помимо других хроник?
Возможно, существовали иные модели антропофагии, позволяющие рассказать непроизносимое? Какие тексты могли послужить основой общераспространенного знания, к которому можно прибегнуть?
Самым распространенным, древним и авторитетным источником была Библия. Она явно подразумевается
См.: Ariès P. L’enfant et la vie familiale sous l’Ancien régime. Paris, Plon, 1960.
Lett D. L’enfant des miracles. Enfance et société au Moyen Âge (XIIe—XIIIe siècle). Paris, Aubier, 1997. P. 301. Cfr. Id. La mère et l’enfant au Moyen Âge // «L’Histoire», 152, 1992, рр. 85–89; Id., Les pères du Moyen Âge aimaient-ils leurs enfants? // «L’Histoire», 187, 1995, рр. 46–49.
Boswell J. The Kindness of Strangers. The Abandonment of Children in Western Europe from Late Antiquity to the Renaissance. New York, Pantheon Books, 1988.
Alfonso X el Sabio. Las Siete Partidas (el Libro del Fuero de las Leyes) / Ed. Sánchez-Arcilla Bernal J., Quarta partida, Título XVII, Ley XVIII («Por que razones pueda el padre vender, o empeñar a su hijo»). Madrid, Reus, 2004. P. 659. О контексте, в котором были созданы Siete Partidas, о переводе, законодательном импульсе Альфонса Кастильского cм.: Vanoli A. La Spagna delle tre culture. Ebrei, cristiani e musulmani tra storia e mito. Roma, Viella, 2006. PP. 138–142; Id. La reconquista. Bologna, Il Mulino, 2009. PP. 171–173.
Rodolfo il Glabro. Cronache. Cit., libro IV, cap. IV, 10. P. 215 (Радульф имеет в виду акты каннибализма во время неурожая 1033 года).