Жучка и Швейцарский отшельник. Владимир ВолковЧитать онлайн книгу.
провела его во двор, где возле будки лежала собака. При приближении Прокопия Семеновича она приветственно взвизгнула, подняла голову и немного пошевелила хвостом. Он подошел к Жучке, погладил её, сел на находящийся рядом деревянный чурбачок. Майор спросил Маревну, как они жили после его отъезда, как она выхаживала собаку. Маревна рассказала вкратце, что почти все продукты, что он оставил, она скормила собаке, может благодаря этому она и выжила. После хорошего питания Жучка поднялась, стала ходить, немного прихрамывала, но служила хозяйке исправно. С месяц назад стала плохо есть, исхудала, видно век её к концу подходит. Лет ей уже много, сколько точно Маревна не припоминала.
Они прошли в дом. Прокопий Семёнович достал имевшийся у него запас продуктов. К сожалению, это было совсем не то, что присутствовало когда‐то в его офицерском пайке. Маревна положила на стол кое-что из своих запасов, несмотря на голодное время, картошка и дары леса в виде сушеных грибов и ягод, присутствовали в каждом доме. Накрыв стол, Маревна предложила выпить, но он отказался. Сказал, что с той поры, как ранил Жучку, не может ни курить, ни прикасаться к спиртному. Они немного закусили. Прокопий Семёнович рассказал, что после ухода из лесничества, их бросили в наступление под Касторным, далее под Харьков, без подкрепления, без тылового обеспечения. Конечно, наступление захлебнулось, их корпус попал в окружение. Погибли практически все, в том числе врач Костя, что лечил Жучку. Медсестры, что были с ним, тоже погибли – в есь медсанбат накрыло авиабомбой с воздуха. Удивительно, но в живых после тех боёв остался практически он один. Далее Прокопий Семёнович участвовал в форсировании Днепра, войну закончил в боях под Прагой. И нигде ни в каких передрягах его даже не царапнуло. Наград получил много, но в звании не повысили. Как был майором, так им и остался. Видимо, отношения с начальством не те были.
Почти весь следующий день Прокопий Семёнович провёл возле Жучки. Он сидел возле неё, поглаживал по загривку. В её, направленном на него взгляде, он пытался видеть то ли прощение ему за то, что он ей сделал, то ли прощание в связи с тем, что её срок в этом мире заканчивается. Неожиданно у него вырвалась фраза:
– Прощай, Жучка, но не печалься, скоро и я за тобой пойду.
Эти его слова случайно услышала Маревна:
– Что ты, Семёныч, говоришь такое, сколько прошёл, и вот тебе?
– Не знаю, Маревна, как‐то всё само собой вырвалось.
К вечеру Жучка не могла поднять голову, только грудная клетка чуть шевелилась. Утром следующего дня она была уже в окоченевшем состоянии. Прокопий Семёнович попросил у Маревны лопату и, если можно, какой‐нибудь отрезок доски. Всё нашлось. Он положил на доску Жучку, поднял её, Маревна взяла лопату, и они пошли в лес. За прошлое время Прокопий Семенович неплохо изучил близлежащий лес. Они пришли в квартал, расположенный достаточно далеко от посёлка, где росли вековые сосны, недалеко от дороги, что вела в сторону Графской. Прокопий Семёнович остановился, положил на землю доску с собакой, взял у Маревны