Море, горы и киты. Матвей Дмитриевич БалашовЧитать онлайн книгу.
которого –человеческие руки, сделанные (я хотел бы в это верить) из красного мрамора. Неживые руки словно поддерживают хрупкое стекло. Его окружают два белых кожаных кресла и такой же диван, столь ослепительно белый, что при взгляде на него начинают болеть глаза.
В одном из кресел восседает, закинув ногу на ногу, сама Анна Викторовна Галицкая. Она внимательно следит за мной одними зрачками, сомкнув губы в полуулыбке. Всю комнату заполняет дым, со времени моего прихода из оранжевого ставший бледно-розовым. Пол укрыт шкурой тигра. Скорее всего, уже мёртвого.
– Присаживайтесь, – её голос – неотъемлемая часть этого места. Без него всё в этой комнате тут же развалится.
Я не успеваю как следует рассмотреть убранство кабинета, хотя и не сомневаюсь, что тут есть, что рассматривать, – только краем глаза замечаю висящую на стене голову зебры и стоящий в дальнем углу баллон с газом. Окон там нет, как и кондиционера или вентилятора, но воздух остаётся свежим, несмотря на тепло. Источниками света служат расставленные тут и там свечи, с которых совсем не стекает воск, из-за чего они кажутся искусственными, но я уверен, что они куда реальнее меня самого.
Сажусь в кресло напротив знахарки, и какое-то время мы молча смотрим друг другу в глаза. Наверное, так и должны проходить спиритические сеансы: люди долго смотрят друг другу в глаза, вдыхая запах ладана, а потом один из них платит другому деньги.
На ней нет макияжа: мне видны тонкие морщинки, разбегающиеся из уголков глаз, из уголков рта, вокруг ямочек у неё на щеках, видны трещинки у неё на губах, потемнения над ярко выраженными скулами…
Анна Викторовна меняет ноги местами: теперь сверху левая. Цепь, связывающая наши взгляды, беззвучно лопается.
Я смотрю на столик: на нём в беспорядке навалено всё подряд, как будто Анна Галицкая специально выставила всё это на обозрение, чтобы предстать передо мной во всей красе. Карты с изображениями скелетов, змеев, цветов, клинков, ампулы с разноцветными жидкостями, золотые песочные часы, карта звёздного неба, карта дорог Ленинградской области 1998 года, моток шерсти для вязания с тремя торчащими спицами, три толстые пыльные книги с латинскими буквами на корешках, пепельница в виде человеческой челюсти, моя фотография… Не трудно догадаться, что заинтересовало меня больше всего. Что-то внутри меня ёкает, и я покрепче вцепляюсь в зыбучие подлокотники. На фотографии я – идеальная версия самого себя: с густыми волнистыми волосами до плеч, горящим взглядом, белоснежными зубами и идеально чистой кожей, такой, какая бывает только у людей в рекламе зубной пасты. Я тянусь за фотографией, чтобы разглядеть её получше, но Анна Викторовна добирается до неё раньше.
– Откуда?.. – я не слышу свой голос, хотя и уверен, что говорю. – Откуда?
Анна Викторовна вновь меняет положение ног.
– Неужели Вас удивляет только это, Никита? – она закуривает очередную сигарету. – Из всего этого великолепия Вы обратили внимание лишь на эту несчастную фотографию? Я в Вас разочарована.
– Я не…
– Это очень