Море, горы и киты. Матвей Дмитриевич БалашовЧитать онлайн книгу.
ничего. Ноль.
И без подсчёта ясно: моё лицо нисколько не изменилось. На болезненно бледной коже это особенно заметно. Весь красный цвет ушёл на глаза, покрытые паутиной красных нитей.
Сажусь – сползаю – на ставший ещё более холодным пол и прислоняюсь спиной к стиральной машине, как заворожённый наблюдая за капающей с костяшек кровью. Кап. Кап. Кап. Одна за другой. Вторая за первой, третья за второй. Кап. Кап. Кап. Для костяшек пальцев крови удивительно много. Ей уже пропахло всё вокруг, ей уже пропитался весь мир.
Я подношу руку к губам и принимаюсь облизывать свежие раны: снова боль. В этот раз – от впивающихся в язык микроскопических осколков. Боль оказывается не такой уж и страшной, если подумать.
Плакать не хочется – я смеюсь. Не истерично, а вполне здорово, как мне кажется. Ведь я могу остановиться в любой момент, ведь я контролирую себя. Контролирую ведь? Я смеюсь над собственной глупостью, над собственной наивностью, над всей этой ситуацией в целом. Подышать ладаном и облиться кипятком, чтобы избавиться от прыщей? Серьёзно? И этот человек дразнил свою маму, когда та запрещала ему свистеть в доме, когда та заставляла сидеть на дорожку…
В комнате звонит телефон. Я уверен, что это мама. Или она, или из банка – третьего не дано. Брать я в любом случае не собираюсь. Мама всё поймёт по голосу: от неё ничего не скроешь. А расстраивать её в лишний раз не хочется. Да и сообщения пока ещё не запретили.
Со смехом из меня выходит обида и злость. Смех перезагружает систему, сбрасывает настройки до заводских – мои мысли очищаются. Ведь я мог не вернуться оттуда живым, мог попасть в рабство, могло произойти что угодно… Стоило пойти туда хотя бы ради этого – ради того, чтобы начать ценить свою жизнь чуть больше. Какой бы эта жизнь ни была. Это жизнь – и этого достаточно.
Двадцать восемь, двадцать девять, тридцать – какая, в общем-то, разница? Хоть сто. Знаю уже сейчас, что порыв оптимизма пройдёт очень быстро, и поэтому хочу насладиться им сполна. Хоть пять минут, но любить эту жизнь. Да хотя бы и тридцать секунд. Лишь бы любить.
Спустя полчаса я стою в коридоре полностью одетый и с рюкзаком на спине и разглядываю покрасневшие костяшки на правой руке, из которых уже не сочится кровь. Выглядит брутально. Подрался с зеркалом или проиграл в битве с собственной глупостью? Пытаюсь придумать ответ на вопрос, который мне никто никогда не задаст. Останавливаюсь на втором варианте и улыбаюсь этой мысли. Отражение улыбается мне в ответ.
Ощущаю удивительную лёгкость. Может, потому что рюкзак почти пустой, а может, потому что что-то во мне надломилось вчера. Хочется, чтобы это чувство никогда не проходило. Как будто наконец вырвался из клетки и смог расправить крылья. Как будто летней ночью вышел на пустую дачную улицу и вдохнул полной грудью. Как будто снял зимние сапоги, вернувшись поздним вечером домой. Из меня словно выкачали всю злобу – я уверен, что при желании смог бы и полететь. Полететь высоко, прямо к звёздам, этим маленьким пробрешинам в чёрном полотне, называемом небом.
Но чем выше