Пушкин. Бродский. Империя и судьба. Том 1. Драма великой страны. Яков ГординЧитать онлайн книгу.
чина, получал дворянство. Бюрократы, люди без опоры в прошлом и настоящем, существующие только милостью царя и, стало быть, прочная опора деспотизма, потеснили дворян с их склонностью к здоровой оппозиции. Николай, по сведениям Пушкина, собирался вернуть родовому дворянству его значение, поставить бюрократию на место И дать «права людей» униженным классам. Позиции правительства и Пушкина, как ему казалось, совпали. Следовательно, должно было содействовать правительству.
Затем была осень 1830 года – «болдинская осень». Он подвел итоги пятнадцатилетнего литературного труда. Закончив «Онегина», распрощался с двадцатыми годами. Написал «Повести Белкина», положив начало русской прозе и определив законы своей прозы. Написал «Маленькие трагедии», впервые в русской культуре идеально подчинив форму высокой смысловой задаче и потому резко оторвавшись от любой традиции. Создав для себя новый жанр – «драматические изучения», – он показал, что творческая свобода и философическая строгость мысли, сочетаясь, дают необъятные возможности исследования любых проблем – семейных, исторических, общемировых.
Он написал два сочинения необыкновенной личной значимости – «Моя родословная» и «История села Горюхина». Он определил в них свой путь в тридцатые годы. Определил несколько еще иронически, потому что многое было ему неясно в собственном будущем, а многое – страшило.
Но этой осенью в родовом Болдине он доказал себе, что в литературе он может все. И психологически это должно было сыграть огромную роль в выборе жизненной стратегии.
Нужно было определить тактику.
И тут Николай, к которому он напряженно присматривался, проявил себя героически – посетил холерную Москву.
В «Герое», написанном в октябре 1830 года, где Николай сравнивался с Наполеоном, посетившим чумной барак, было сказано:
Оставь герою сердце! Что же
Он будет без него? Тиран!..
По своему положению Николай – тиран. Никуда от этого не деться. Но у него благородное сердце. Значит, есть надежда просветить его. Из тирана он может превратиться в просвещенного государя.
Пущин, которого поэт ценил, быть может, больше, чем кого бы то ни было, писал накануне восстания:
«Случай удобен. Ежели мы ничего не предпримем, то заслужим во всей силе имя подлецов».
Чувство чести, чувство долга было для этих людей необходимым условием жизни. Пушкин был человеком той же формации. Он верил, что ему суждено продолжить дело своих друзей – другими средствами. Они попытались вывести Россию из тупика вооруженной рукой. И не смогли. Он был уверен, что нашел верный путь. Это был его долг. Знать, что случай удобен – и устраниться, не вмешаться в дела истории было бесчестно.
24 февраля 1831 года он писал Плетневу:
«Из газет узнал я новое назначение Гнедича. Оно делает честь государю, которого искрение люблю и за которого всегда радуюсь, когда поступает он умно