СМЕРШ. Один в поле воин. Николай ЛузанЧитать онлайн книгу.
недовольный ропот, он, потупив взор, развел руками.
– Тихо, ребята! Не бузить! – успокаивал окруженцев их командир старший лейтенант Петр Прядко.
Его слово имело вес среди окруженцев: ропот прекратился, и они отправились сдавать оружие.
Спустя час у блиндажа, в котором временно разместился фильтрационный пункт Особого отдела НКВД СССР 6-й армии, выстроилась молчаливая очередь. Бойцы нервно переминались с ноги на ногу и исподлобья постреливали колючими взглядами на брезентовый полог, закрывавший вход. Прошла минута-другая, а в блиндаж все не вызывали. Видимо, особист, решил поиграть на нервах окруженцев, рассчитывая быстро расколоть затаившихся среди них агентов абвера – гитлеровской разведки.
Виктор Макеев, оперуполномоченный лейтенант госбезопасности, просмотрев документы окруженцев, решил начать допрос со старшего лейтенанта Прядко. Его насторожило, что разношерстную группу бойцов и младших командиров возглавил не политрук или строевой офицер, а какой-то «интендантишка», как ему казалось, здесь было что-то нечисто: Прядко мог оказаться подсадной уткой абвера. За пять месяцев войны Макеев насмотрелся всякого и уже ничему не удивлялся. Его подозрения усиливала ориентировка Особого отдела армии: в списке разыскиваемых вражеских агентов значилась фамилия Прядко.
Макеев на всякий случай расстегнул кобуру, проверил пистолет и, бросив строгий взгляд на застывшего глыбой у входа сержанта, распорядился:
– Дроздов, вызови Прядко!
Тот откинул полог, приподнялся над бруствером траншеи и крикнул:
– Хтось тут Прядко?
– Я! – откликнулся голос из толпы.
– Заходь!
Окруженцы пришли в движение. От группы младших командиров отделился высокий, стройный, лет тридцати старший лейтенант и решительной походкой направился к блиндажу. Вслед ему неслись дружные возгласы:
– Иваныч, скажи, пусть не тянут резину, а то мы от холодрыги околеем! Че нас зря мурыжить, мы свое слово сказали! Пусть за нас мертвые фрицы отчитываются!
– Все будет нормально, хлопцы! – заверил он и спрыгнул в траншею.
Комья мерзлой земли посыпались на дощатый настил и покатились в блиндаж. Сержант отбросил их сапогом и недовольно буркнул:
– Че грязь тащишь!
– Может, еще ноги вытереть? – огрызнулся Петр и, отодвинув его плечом, протиснулся в блиндаж.
В нем царил полумрак. В тусклом свете фитиля-самоделки, изготовленного армейскими умельцами из гильзы сорокапятки, бледным пятном отсвечивало невыразительное лицо. Физиономия особиста ничего не выражала. Перед ним на сколоченном из досок столе громоздились тощие папки, стопка листков бумаги, ручка с обгрызенным концом и пузатая чернильница.
«Ручка – самое опасное оружие особистов», – вспомнил Петр мрачную шутку о военных контрразведчиках, гулявшую в армейской среде, и с горечью подумал: «Для кого война, а для кого контора пишет».
Особист