Элементарные частицы. Мишель УэльбекЧитать онлайн книгу.
девяти вечера. Джерзински слушал шум дождя, потягивая дешевый арманьяк. Ему недавно исполнилось сорок: неужели он пал жертвой кризиса среднего возраста? Благодаря улучшению условий жизни сорокалетние граждане теперь пребывают в расцвете сил и прекрасной физической форме; первые признаки того, что человек переступил порог и сделал робкий шаг на долгом спуске к смерти, проявляются – как во внешности, так и в изменении реакции внутренних органов на нагрузки – обычно годам к сорока пяти, а то и к пятидесяти. К тому же пресловутый “кризис среднего возраста” часто ассоциируется с сексуальными проявлениями, с внезапной и лихорадочной жаждой совсем юных девичьих тел. В случае Джерзински эти соображения были неуместны – член служил ему для мочеиспускания, не более того.
На следующее утро он встал около семи, взял с полки научную автобиографию Вернера Гейзенберга “Часть и целое” и отправился пешком на Марсово поле. Занимался ясный прохладный рассвет. Эту книгу он приобрел еще в семнадцать лет. Сидя под платаном на аллее Виктора Кузена, он перечитал отрывок из первой главы, где Гейзенберг, вспоминая студенческие годы, рассказывает об обстоятельствах своего первого знакомства с учением об атоме:
Это было, надо думать, весной 1920 года. Исход Первой мировой войны привел молодежь нашей страны в беспокойное движение. Бразды правления выскользнули из рук глубоко разочарованного старшего поколения, и молодые люди сбивались в группы, в малые и большие сообщества, чтобы искать новый, свой путь или хотя бы какой-то новый компас, по которому они могли бы ориентироваться, потому что старый, похоже, сломался. Так вот и я ясным весенним днем шагал с группой из десяти или, может быть, двадцати приятелей, которые по большей части были моложе меня самого. Мы шли походом через холмистую местность вдоль западного берега озера Штарнбергер, лежавшего, как можно было видеть сквозь просветы в сияющей зелени бука, слева под нами и, казалось, простиравшегося до самых гор на горизонте. В этом походе, странным образом, произошла та первая беседа о мире атомов, которая много значила для меня в моем последующем научном развитии[3].
К одиннадцати жара стала усиливаться. Вернувшись домой, Мишель полностью разделся и лег. В течение следующих трех недель он практически не двигался. Так, видимо, рыба, время от времени высовываясь из воды, чтобы глотнуть воздух, замечает мельком совершенно иной, надводный, райский мир. Конечно, ей приходится тут же нырнуть в родную стихию водорослей, где рыбы пожирают друг друга. Но все же на несколько мгновений у нее возникает предчувствие иного мира, мира совершенного – нашего с вами мира.
Вечером 15 июля он позвонил Брюно. В голосе его единоутробного брата, на фоне кул-джаза, звучал еле уловимый подтекст. Вот Брюно определенно пал жертвой кризиса среднего возраста. Он носил кожаные плащи, отрастил бороду и изъяснялся языком персонажей второсортного детективного сериала, чтобы показать, что умеет жить; курил сигарки,
В. Гейзенберг.