Синдром неизвестности. Рассказы. Евгений Александрович ШкловскийЧитать онлайн книгу.
в холодном поту, сердце лихорадочно бьется… А главное – непонятно, почему и зачем это все было. Раздрай в душе. Хотя вопросами он, как и прежде, старается не задаваться. От них только хуже.
Конечно, одному нередко тоскливо, тогда он идет в соседнюю деревню, где у него есть знакомые, ему там тоже подкидывают работенку – помочь по хозяйству, опять же разгрести снег, что-нибудь по строительству или ремонту, платят немного, ну и ладно, пенсии по инвалидности с ветеранской надбавкой хватает. Могут угостить обедом, рюмочкой. Он, правда, старается воздерживаться – быстро сносит крышу и потом запросто можно замерзнуть по дороге. К тому же тянет продолжить, остановиться трудно.
Ладно, до зимы еще далеко, а ранней осенью здесь красиво, листья золотые, бордовые, всякие, он топит печку, так что в доме тепло. Позже поселок пустеет, а к зиме почти совсем никого. Сумрачно и уныло. Чужие сюда лезть не рискуют – знают, что поселок охраняется, знают, наверно, и кто охраняет, вряд ли с ветераном рискнут связываться. У него и припугнуть есть чем – охотничье ружье висит в прихожей, даже и патроны к нему есть. Но это так, на всякий случай. Иногда, правда, Яша не прочь пострелять по консервным банкам, проверить, не утратил ли навыка. Сбивает легко – значит, не утратил.
А вот при Клёпе он бы этого делать не стал, зачем пугать? Впрочем, он и сам не выносит всяких фейерверков, петард, которыми некоторые даже очень увлекаются. От всей этой безбашенной канонады и трескотни он свирепеет, вздрагивает при каждом хлопке, тяжело дышит, глаза наливаются кровью. Ему хочется схватить со стены охотничье ружье и пойти разобраться.
Нет, ну правда, что за дела? Что за странная дурь, которая и к пожарам может привести, и людей поранить, причем именно тех, кто этим балуется? Так что он хорошо понимает Клёпу, которую в такие минуты начинает колотить дрожь.
У Яши случаются приступы настоящей ярости, когда сносит крышу без всякой выпивки и не сознаешь самого себя. В такие минуты лучше держаться от него подальше, лицо становится неузнаваемым, почти безумным: зубы оскалены, как у дикого зверя, глаза навыкате, голова трясется… До госпиталя таким он себя не помнил.
Может, с некоторых пор вообще что-то в нем сдвинулось. Не исключено, что такое лицо у него бывало при серьезных стычках. И не у него одного. В него стреляли, он стрелял. Над головой свистело. Рядом рвалось. Близко он это все видел. Лица у ребят были еще те, маской и каской не скроешь! Работой называли отстраненно. Да уж, работа!
Приходится как-то справляться, с собой справляться. Если что, лекарства наготове, врач выписал, но он старается химию лишний раз не потреблять. Ну ее!
Странное чувство, ему непривычное: эту собаку он боится напугать или обидеть. При неожиданном резком движении, взмахе руки или наклоне, она шарахается, и вид у нее такой, что Яша испытывает неловкость и даже вину, хотя движение было непроизвольным. Видимо, за ее испугом бездомная пора, когда она скиталась невесть где. Могли ведь и обидеть – пнуть или ударить палкой, кинуть