Гарики из Атлантиды. Пожилые записки (сборник). Игорь ГуберманЧитать онлайн книгу.
вскипает схватка мнений
и слюни брызжут по усам,
я соглашаюсь. Из-за лени.
Но только с тем, что думал сам.
Среди прочих нравственных калек
я имел зарплату и заботу
выполнить завет моих коллег:
«Изя, не убейся об работу!»
Еще лежит земля в морозе,
а у весны – уже крестины,
и шелушится на березе
тугая ветка Палестины.
В юности тоскуя о просторах,
мы о них мечтаем и поем,
а чуть позже, заперты в конторах,
мы легко в канцлагере живем.
Разгулялись евреи, не чуя узды,
зацвели, как болотные лилии,
распустили язык, любят быстрой езды
и коварно меняют фамилии.
Свобода мне теперь все реже снится,
я реже говорю о ней теперь,
и вялых побуждений вереница
минует замурованную дверь.
А может быть, она, моя свобода,
и прячется в отказе от нее?
Доступны книги, радует природа,
и сладко мне гниение мое.
Я никогда не буду классик,
имея вкус к еде и пище
и тяготея больше к кассе,
чем к доле царственной и нищей.
Когда мучат житейские муки
и печаль душу вялую лижет,
я немедля беру себя в руки —
той подруги, которая ближе.
Извечно всякий фаворит
набить кубышку норовит,
поскольку нынче – фаворит,
а завтра – задница горит.
Пел и горланил, как петух,
крылами бил, кипел, как кочет;
устал, остыл, совсем потух,
теперь он учит и пророчит.
Бывает время в жизни каждой,
когда судьба скользит из рук,
и горизонта сердце жаждет,
и тупики молчат вокруг.
Когда, заметно делая добрее,
уже несет по устью нас река,
черты ветхозаветного еврея
являются в морщинах старика.
Я никогда не лез в начальство
не от боязни вылезать —
и сметки вдоволь, и нахальства,
но лень то лаять, то лизать.
Поэты любят бабьи ласки
помимо ласк еще за стих,
в котором, их предав огласке,
переживут вторично их.
От века не скрыться в бегах,
напрасны просторные степи,
бренчат на руках и ногах
любви беспощадные цепи.
Когда за нами, нас достойней,
пойдут иные поколения,
пускай заметят близость бойни
как фактор нашего мышления.
В молодых вырастая украдкой,
накаляет их вдруг до кипения
истерическая лихорадка
исторического нетерпения.
Я слушаю в сладостной дрожи,
любуясь, как степью – монгол,
когда из пустого в порожнее
божественный льется глагол.
Я много лет себя искал
во