На далеких окраинах. Погоня за наживой. Николай Николаевич КаразинЧитать онлайн книгу.
воды под этою живою массою, испещренною золотисто-зелеными и ярко-белыми пятнами.
Поднимая тысячи брызг, взмахивая громадными белыми крыльями, вытянув тонкие красивые шеи, взлетают величавые лебеди и, пролетев несколько десятков шагов, стелясь над самыми зарослями, задевая камни в своем могучем размахе, с шумом опускаются на воды соседнего затона. И долго еще над водою носится плеск и гул, словно неподалеку дружно работают невидимые водяные мельницы.
Привольно было бы охотнику бродить по этим заповедным болотам, подкрадываться к этим стаям, не напуганным еще ружейными выстрелами, но только прежде надо изучить те немногие узкие, словно протянутые жердочки, тропинки, которые, пожалуй, еще могут выдержать незначительную тяжесть одинокого охотника. Случайно сплетшиеся корни и стебли осоки, редкого тальника и камыша образовали эти опасные предательские пути, и горе тому, чья нога сорвется с подобной тропинки. Горе тому, кто, обманувшись кажущейся прочностью соседней кочки, прыгнет на нее, рассчитывая с нее прыгнуть на другую, там на третью и, таким образом, мало-помалу, пробраться вон к тому водному пространству, что светлою чертою серебрится сквозь дальние камышовые заросли. Неверно ступившая нога уходит все глубже и глубже, ее словно засасывает какая-то странная подземная сила, бьется и барахтается неосторожный, хватаясь за окружающие его стебли, эти стебли остаются у него в руках, вырванные с корнями, быстрое движение еще более разбивает жидкую, бездонную грязь, и счастлив, тысячу раз счастлив тот, кому удастся снова выкарабкаться на прежнюю тропу, и уже ни за что не решится он во второй раз повторить такой, донельзя рискованной, попытки.
Случалось, что верблюд, испуганный волком, неожиданно завывшим за теми барханами, охваченный паническим ужасом, забежит в эти трясины. Долго бьется и пронзительно, чуть не на всю степь ревет от страха несчастное животное, силясь вырваться из этой засасывающей топи, и чем сильнее бьется оно, тем быстрее погружается в илистую массу, пока она совершенно не поглотит и это горбатое туловище, и эту искаженную ужасом мохнатую голову, которая, вытянувшись на длинной шее, до последнего мгновения держится на предательской поверхности. А приди кто через час взглянуть на это место страшной борьбы за жизнь – и что он увидит? Ту же слегка изрытую топь, те же кочки, мохнатые, неподвижные, тот же камыш, колеблющийся от ветра, и никаких признаков томительной, страшной катастрофы, – и недоумевает прискакавший на помощь киргиз, что же это ревело так, вот тут, словно как на этом самом месте?..
Сколько джигитов потеряли своих коней на этих болотах! И эти бесчисленные птичьи стаи словно знают, какие непроходимые преграды отделяют их от человека, и спокойно смотрят они вдаль на этих немногих всадников, что ярко-красными точками мелькают по окраинам, между редких, полувыжженных зарослей.
Временем осеннего перелета киргизы, страстные любители соколиной охоты, пользуются для того, чтобы попытать удаль своих ученых, притравленных птиц и поразнообразить