Тайна Пророка Моисея. Виталий Матвеевич КонеевЧитать онлайн книгу.
Он будет вам мстить. А сейчас идёмте ко мне. У меня сахар, чай элитный… Мама…Она бывшая секретарь горкома партии. Была членом ЦК. Дружила с Хрущовым, Брежневым и даже с Горбачёвым… – И, уже входя в свою огромную комнату, Геннадий Петрович добавил: – Я очень умный…
– Дурак! – прозвучал сильный голос, похожий на мужской.
Геннадий Петрович пнул воздух ногой. И тотчас опять прозвучал непонятно откуда голос:
– Перестань дрыгать ногой. Я же сказала: не люблю!
– Женя, – шёпотом заговорил Геннадий Петрович, – вы ей не очень верьте. Она умом тронулась. На психе лечилась. Но не помогло! Говорит Бог знает что.
Вся комната была завалена книгами. Они стояли на стеллажах, на полу, на столе, громоздились кучами перед входом.
Из – за стеллажа появилась инвалидная коляска. На ней сидела пожилая женщина лет восьмидесяти. Она, вращая крупными руками колёса, направила коляску ко мне, внимательно, пристально глядя мне в лицо.
– Трудно тебе, Женя, с таким характером жить. Ты честный и благородный. Нельзя быть таким…А вот посмотри… – Она протянула мне большую фотографию. – Если бы ты меня увидел такой лет шестьдесят назад, то влюбился бы безумно.
Я взял фотографию и увидел на ней голый девичий зад девушки, стоявшей "раком". Девушка, вывернув шею, смотрела в обьектив и улыбалась.
– Женя, – торопливо сказал Геннадий Петрович, уходя за стеллаж, – это фотография порнозвезды США.
– Это я! – сильно сказала женщина. – А фотографировал меня Никитушка. Он любил позицию "раком". Никитушка Хрушов.
– Мама, ты всё придумала на психе…
– Заткнись, дурак! Квартиру в "сталинке"просрал…А меня зовут Ксения Евгеньевна…Да, Никитушка любил "раком"....А член у него был меньше пяти сантиметров…Сильно комплексовал, злился. А я подсказала ему, что греки растягивали член гирьками…
– Мама, ну, что за фантазия?
– … Вот он повесил стограммовую гирьку. Так и выступал с трибуны. А потом на выставку импрессионистов поехали. И он вначале смеялся, заливисто, одобрял художников: "Народ должен увидеть идиотизм нового времени". И вот тут мы подошли к картине, где был нарисован огромный член!
– Мама, это была река!
– Член, мужской! – рявкнула Ксения Евгеньевна. – А внизу члена к его головке была привязана толстой верёвкой гиря, на которой было написано "100 грамм". У бедного Никитушки челюсть отвалилиась. Едва я успела поправить его челюсть, как он начал матом крыть художников. И так дико, что все разбежались, спрятались. Боялись, что на Колыму попадут. Но Никита был добрый.
Из – за стеллажа выглянул Геннадий Петрович и, указав пальцем на свою маму пальцем, покрутил им у своего виска, бормотнув:
– У неё сдвиг по фазе.
– А Генка мой от Никитушки…
– О! – воскликнул за стеллажом Геннадий Петрович.
– Да, от Никитушки Хрущова. Любила я его…А когда родила, узнала, что Никиту "скинули". И ко мне в роддом пришёл Андропов, председатель КГБ сказал, что партия приказала молчать, что сын от Хрущова. И я молчала. Даже Лёнику не сказала от кого сын.
– Это