Нахимов. Гений морских баталий. Юрий ЛубченковЧитать онлайн книгу.
«Гангута» Авинов не растерялся. По его приказу вытравляют несколько саженей якорной цепи – и неприятель пролетает мимо. А через минуту-другую взрывается, осыпав русских грудой горящих обломков.
Однако принимать последнее «прости» от противника особенно и некогда – бой в самом разгаре. Осман гораздо больше, так что поверженного врага замечать некогда – еще слишком много их в строю. Еще слишком длинен и мощен этот строй.
Русский флагман сражается сразу с пятью неприятельскими кораблями, тем самым давая большую возможность для маневра остальным судам эскадры Гейдена. Да и кораблям союзников.
Сражение вступает в ту фазу самоотрешенности, когда человек – если он настоящий воин – забывает себя, перестает ощущать свое тело, не чувствует ран, не замечает течения времени. Все его мысли сосредотачиваются на одном – на победе. Так происходит сейчас и на «Азове», где над всем доминирует воля его командира. Пример командира в этом случае значим, но не определяющ.
Каждый решает в такой момент свою судьбу сам. Решает всей предыдущей своей жизнью, сформировавшей – иль нет – в человеке потребность и стремление к высокой жертве во имя общего дела.
Каждый решает сам, но когда перед глазами пример твоего командира – все же легче сделать достойный выбор.
Азовцам повезло – на капитанском мостике их корабля стоял Лазарев. Как всегда спокойный, внимательный, сосредоточившийся только на ходе боя. Не видящий ничего, кроме него. Но замечающий все, до него касаемое. Сейчас Лазарев успевает командовать не только своим флагманом, но и координировать усилия всей русской эскадры. А вокруг него разворачиваются такие картины, что никакие слова не способны их описать, сравнительно небольшое пространство корабля все целиком, без остатка, превращается в буквальном смысле в ад.
Сплошняком изломанные, исковерканные и пробитые борта, разбрызганная кругом кровь, сочащаяся по шпигатам и впитывающаяся в палубу, тут же – куски человеческой плоти, еще подрагивающей, рядом – умирающие и уже отошедшие; нечеловеческие усилия, чтобы потушить зашедшийся веселым, сразу большим огнем – следствие особых раскаленных ядер турок – борт, и не меньше усилия в трюме – дабы сдержать благодетельную на палубе, а тут смертельно опасную воду, хлещущую из расположенных ниже ватерлинии пробоин.
Над всем же этим – эпическое спокойствие команды, вершащей свой ратный труд. Артиллерист лейтенант Бутенев ранен в руку – осколок ядра размозжил ему кость выше локтя. Отвергая уговоры, он покинет свой пост только после сердитого приказания командира корабля. Старшему офицеру «Азова» Баранову картечь на излете, срикошетив, вышибла передние зубы и сильно зацепила ногу. Наскоро перебинтовавшись, он командовал боем до конца, поминутно стирая с губ кровавую пену.
Лазарет и ставшая в эти часы операционной кают-компания не успевают принимать тяжелораненых. Раненные же легко просто остаются в строю, забывая зачастую сделать перевязку.
Но и прошедшие