Душа змея. На Онатару. Книга первая. Екатерина КоробоваЧитать онлайн книгу.
людской род подводили слабости, так презираемые иномирцами: скоротечность жизни, слабость тел, несовершенства творений.
Человечество знало, где хотело бы оказаться, какая планета смогла бы стать для них новым домом – тем, с которым они могли бы обойтись бережнее на этот раз. Но людского века не хватило бы, чтобы добраться туда.
Перед иномирцами такого препятствия не стояло: отпущенный им срок мог измеряться и тысячелетиями. И они готовы были прийти забрать долги.
Петр, отец Николы, стоял у истоков разработки космического корабля, на котором иномирцы покинули Землю.
Они все тогда уже были обречены искать выход, пусть кто-то признавал это, а кто-то – совсем не хотел. Но иномирцам, чтобы спастись от болезней, мертвой земли и отравленных вод, хватило бы и того решения, что имелось у людей.
В итоге они бы все равно послушали Вяза. Иномирцы могли столетиями выбирать себе правителя и, когда наконец останавливались на ком-то, предпочитали ему доверять. Вяз понимал, что война никогда не будет верным решением и с ней исчезнет все то немногое, что удалось сохранить в больших бедах.
В нем оказалось достаточно силы, чтобы прощать и уметь просить о помощи. И смириться с тем решением, которое мог предложить Петр.
Людские языки иномирцы помнили еще со стародавних времен и вынуждены были освежить эту память. Петр переживал, что не успеет обучить остальному, но его опасения не оправдались. Новые знания давались иномирцам куда быстрее и легче, чем людям.
Они освоили премудрости навигации и обращения с кораблем.
– Мы можем презирать все это, – Ель тогда кивнул на разложенные перед Петром чертежи, – за бездушность, за холодную логику, за предсказуемость. Но все это точно окажется нам по силам.
И никакого волшебства
Лавр был прав: занять себя чем-то сегодня оказалось решительно невозможно. Из-за начала Игры все привычные дела на Корабле приостановили. После ухода Лавра Никола еще почти час пытался что-то читать в библиотеке, но взгляд бесполезно скользил по строчкам, а мысли оставались тревожными и пустыми. Сдавшись, он сам в итоге отправился на поиски Лавра и Элоизы.
Никола, как никто иной, знал, насколько опасно безделье. Сколько в нем кроется мучительных осознаний, страха и тоски. Первые месяцы на Корабле, стоило оказаться без занятия, к глазам тут же подступали слезы, а к горлу – крик. Он здесь один. Он никогда не вернется.
Лючия нашла Николу в один из таких вечеров: он сидел, забившись в угол, и, зажмурившись, раскачивался из стороны в сторону. Щеки были мокрые от слез.
– Поможешь мне? – без приветствия спросила она на родном языке Николы.
Он открыл глаза и часто-часто заморгал. Лючия терпеливо ждала. Ее чешуя была нежно-фиолетовой, с розоватыми переливами, при определенном освещении отдаленно напоминавшей цвет очень бледной человеческой кожи. Русые волосы собраны в низкий узел у самой шеи. Ни осуждения, ни ненависти, ни унизительной жалости во взгляде. Только протянутая ладонь.
Никола