Театр «Хамелеон». Лилия ВолковаЧитать онлайн книгу.
лишь одним своим взглядом. По преданиям, василиск не боится ни огня, ни копья, ни меча. Но он может погубить сам себя, если увидит своё отражение.
Чушь, конечно. Но вот ведь штука: он действительно ни разу не видел, чтобы Василиса смотрелась в зеркало. И волосы у неё длинные, кажется, самые длинные в школе, а в их параллели – точно. А в парикмахерской везде зеркала! Ну, то есть понятно, что дома ей приходится хотя бы иногда видеть своё отражение – когда причёсывается, чистит зубы и тому подобное. Но в школьной раздевалке, пока остальные девчонки крутятся перед зеркалом, она шарф на шею намотает, натянет пуховик или куртку, рюкзак на спину закинет – и прямиком к выходу этой своей походкой, которая тоже не похожа ни на одну другую. Идёт, как будто не знает, куда сейчас наступит: на твёрдый пол, на болотную кочку или на неустойчивую, дрожащую от землетрясения почву.
«Мифическое создание с головой петуха, с туловищем и глазами жабы и с хвостом змеи». Бред какой-то. И Шабрин с этими своими заморочками по поводу Василисы, конечно, не прав, но что Богдан может с этим поделать? Признаться ему, что… А что, собственно? Он и сам пока не знает.
В день собеседования Богдан Василису больше не видел. Шлялся по раздевалке, выходил во двор погреться на солнышке, потом снова возвращался в школу. Сделал на подоконнике домашку, посидел в телефоне, там же прошёл онлайн-тест по русскому, и справился почти идеально. От тех, кто спрашивал, чего он тут торчит, отмахивался: отстаньте, мне надо. Через два часа к выходу прошла Кашемирова с подружками, обсуждая вполголоса, что Юрченко никак не выпустят: «Мало того что Лиска последняя в списке оказалась, так ещё и сидит там в три раза дольше остальных». Полина по-прежнему восхищалась Мартой, а остальные размышляли, стоит ли ждать.
О том же задумался и Богдан. Невыносимо хотелось есть, и он решил, что покараулит ещё немного, только уже не в школе, а на детской площадке неподалёку. По дороге на углу есть палатка с хот-догами, надо купить, может, даже два. При мысли о поджаренных сосисках в животе заурчало, а рот наполнился слюной. Ну, досиделся. И зачем? Какой во всём этом смысл – в ожидании, в слежке, в ежедневном кружении вокруг Ли́сы-Василисы? Он выучил наизусть расписание её класса, знает, на какой перемене и на каком этаже они пересекутся. Он придумывает неотложные вопросы к Шабрину и несётся к нему после каждого звонка, чтобы увидеть хотя бы издалека косы, светлые глаза, высокие брови…
И ведь никогда раньше не было у него никаких проблем с девчонками. Ну да, другие они. Иногда противные, иногда смешные, часто умные. Можно поговорить, можно списать или, наоборот, поделиться решением заковыристого уравнения. Можно смеяться, толкаться, ходить вместе на каток. Однажды зимой он шёл оттуда вместе с одноклассницей – жизнерадостной болтушкой Олей – и на повороте к её дому зачем-то признался ей в любви. После несколько месяцев они оба делали вид, что ничего не произошло, а в следующем учебном году Оля ушла из их школы. И сейчас от того вечера в памяти осталось всего ничего: имя и фамилия,