От фонаря. Владимир ГандельсманЧитать онлайн книгу.
же я вернулся к своему раздумью в купе того поезда. «Сначала ввязаться – а там посмотрим…» Это знал Наполеон, которого любил цитировать Кафка: «Недалеко пойдет тот, кто с самого начала знает, куда идти». Так бывает у гениальных писателей. Так начинает свою фразу Гоголь – шагом в неизвестность. Только в энергии безрассудного слова может возникнуть литературное открытие, меняющее человеческий состав говорящего, потому что возникает в нем, но помимо него, без его участия, как действие. Тогда письмо перестает быть всего лишь словами. Интуиция гениального писателя это знает и «провоцирует» себя на объективность: на проникающий толчок извне. Большой риск – и Гоголь тому пример.
И просто в жизни: гений сначала делает шаг, а потом оказывается, что это судьба, что это не только случайно, но и необходимо. И те, кто утверждает, что Б. мог избежать изгнания, а П., допустим, дуэли, не понимают природу гения или объясняют ее своей, в которой случайность оборачивается (на вялых скоростях) неряшливостью, но никогда не становится свободным проявлением необходимости. Приятие судьбы сродни инстинкту смерти.
Не помню, о чем еще я думал тогда, сев в поезд, но помню, что мне думалось легко, что горечь и жалость не затемняли сознание, – наоборот: раскрепощали.
«Ты меня слушаешь?» Я ничего не слышал, хотя уже минут пять с ним разговаривал. В это время Эдуард прогуливается. (Он улыбался, и улыбка, подобно лодке, отплывала от его губ и плыла, плыла по воздуху, как душевное благодеяние… Всераспространяясь… Прозу можно начать только от безысходности: зачем начинать то, что и так всем доступно? – успел подумать я напоследок и вынырнул.) «Я с тобой». Ему под пятьдесят, у него круглое лицо, но с хитроватым прищуром глаз, опровергающим невыразительную круглость: он любит соскользнуть в придуманное, в остренькое или насмешливое (с его точки зрения) словцо, и первый заразительно и безоружно смеется, какой бы чушью это ни было.
«Представь, садится дама в машину, – мне, говорит, угол Рабочих и Служащих». (По выходным он подрабатывает извозом.) «Нет, говорю, такого угла, гражданка, переименовали. Сейчас это угол Менеджеров и Продюсеров». Смеется.
«Как твоя школа?» – (он преподает русский и литературу в старших классах) – «А я тебе кое-что принес, – косится с выжидающим торжеством и глумливой улыбкой, – это нечто!» – и вынимает бумажку. «Я задал им написать диалог двух друзей. На любую тему. Послушай! „Привет, Вася! Что ты думаешь о тропическом климате?“ Вася: „Привет, Петя. Я не люблю тропический климат, потому что в тропическом климате вечное лето. Также я не люблю душную и влажную погоду. А какой климат тебе нравится?“ Петя: „А вот мне нравится тропический климат. Он разнообразен и богат на растительный и животный мир“. Вася: „А я люблю умеренный климат, где раз в три месяца наступает новое время года“. Ну как? Каков диалог! О, мне пора! – и уже от дверей, счастливый: учти, завтра ожидается холодная погода. Местами снег с дождем. Температура ночью минус пять, днем около двух ниже нуля».
Побежал к жене, которую местами смертельно боится.
Он мне напоминает… Люди сплошь стали напоминать