Томка и рассвет мертвецов. Роман ГрачёвЧитать онлайн книгу.
исправность кофемолки. Но отказать ему в отгуле по состоянию здоровья я не мог. Я не принял никакого решения, просто велел ему до вечера поправиться и все-таки попробовать завтра выйти.
Потом позвонила Олеся Лыкова, наша соседка и воспитательница Томки в детском саду. Она редко звонит в выходные, и от этого ее звонки вдвойне приятнее. Я почувствовал, что краснею. Впрочем, я рано радовался, повод у нее был банальнее некуда: она просила – «если это удобно» – предоставить ей в аренду вафельницу. Сей чудный бытовой прибор остался от моей бывшей жены, которая, как я уже неоднократно рассказывал, ушла от нас с Томкой, не взяв никаких общих вещей. С тех пор вафельница пылилась в глубине кухонных шкафов. Закончив разговор, я тут же, не прикасаясь к еде, бросился ее искать, ибо был уверен, что могу забыть о просьбе Олеси, стоит только Томке раскрыть рот.
В общем, с горем пополам позавтракали. Умылись, почистили зубы, оделись. Погода стояла очень теплая, я бы даже сказал – жаркая, а летний гардероб дочери я не обновлял с прошлого сезона. Кое-как напялил на нее прошлогодний топик и шорты, сверху нахлобучил бейсболку.
Через двадцать минут мы уже подъехали к дому моей матери.
– Ты опять сдаешь меня в аренду? – поинтересовалась дочь. Я обернулся назад. Она беззаботно глядела в окно. И откуда слов таких нахваталась?
Когда баба Соня села на переднее сиденье, доча оживилась. Ехать куда-то втроем – это здорово! Томка тут же принялась рассказывать бабушке свой сон, та ее благосклонно выслушала, время от времени кивая, как китайский божок, затем обратилась ко мне:
– Нина уже ждет нас.
– Хорошо.
– У меня к тебе просьба…
Я склонил голову.
– …сначала ничего не комментируй. Пусть говорит она. Пусть она выговорится, а потом ты сам решишь, что делать.
– Все так запущено?
– Возможно.
Остаток пути до дома Нины Ивановны Захарьевой мы провели молча. Даже Томка прикусила язычок. Задумалась о чем-то.
Я обманулся в ожиданиях. Предполагал увидеть разбитую горем и безумием согбенную старушку, но дверь нам открыла достаточно бодрая и подтянутая женщина в джинсах и цветочном фартуке, надетом поверх футболки. Предательская худоба и впалые щеки напоминали о перенесенных несчастьях, но улыбка время от времени разрезала лицо морщинами.
Что ж, все не так плохо. А я уж думал, что в ближайшие несколько часов мне придется наслаждаться беседой с живым трупом.
– Я приготовила борщ, – сказала Захарьева, приглашая нас в комнату. В голосе слышались виноватые нотки. Для борща было еще рано, тем более что мы недавно позавтракали.
– Борщ – это прекрасно, – сказал я нейтрально. – Люблю борщ.
– Я думаю, может, сначала покушать?
Мы переглянулись с матерью. Она кивнула: «Не возражай, съешь две тарелки, если потребуется».
Захарьева жила в трехкомнатной квартире. В каждую комнату можно было