Эротические рассказы

Пушкин в шуме времени. Александр БелыйЧитать онлайн книгу.

Пушкин в шуме времени - Александр Белый


Скачать книгу
страх…

      Комментаторами «Онегина» всячески подчеркивается ущербность этого слоя. «Идеологический облик героя весьма определен. Он представляется нам как общественный тип, далекий от декабристских идеалов и от позиции самого автора. Герой отделен от автора политическим водоразделом», – писал Ю.М. Лотман[122]. Те же суждения должны быть отнесены и к Нулину. Тогда мы сталкиваемся с довольно ехидным вопросом: если Пушкин пародирует декабристов, то почему герой, носитель пародического эффекта, столь отличен по облику от «декабриста в повседневной жизни» (Ю. М. Лотман)? Было бы понятнее, если бы Нулин был неким вариантом Чацкого, три года мотавшегося в чужих краях и подобного Нулину по пылкости любовных чувств. Впрочем, так ли велика, как кажется, дистанция между Чацким и Нулиным? Не является ли ощущение несопоставимости этих героев просто плодом нашего предубеждения (мол, длинен волос, да ум короток) к парижскому франту? Поставим вопрос иначе: почему Пушкин так сосредоточен на внешности, «модности» этого персонажа? Потому ли, что не видит в нем ничего более существенного? Или, наоборот, суть дела состоит именно в модности, но в ней Пушкин и его современники видели нечто иное, чем мы.

      Отчаянным франтом был дядя Пушкина, Василий Львович, с которого, не без помощи И. И. Дмитриева, срисованы самые броские черты графа Нулина. В шуточном стихотворении «Путешествие N. N. в Париж и Лондон, писанное за три дни до путешествия» И. И. Дмитриев пересказал восторги В. Л. Пушкина от вояжа в Париж:

      Друзья! сестрицы! я в Париже!

      Я начал жить, а не дышать!..

      Все тропки знаю булевара,

      Все магазины новых мод;

      В театре всякий день…

      В каких явлюсь вам сапогах!

      Какие фраки! панталоны!

      Всему новейшие фасоны!

      Какой прекрасный выбор книг!..

      Василий Львович был далек от политики, но сама его страсть к моде проявилась однажды как политический жест. При Павле I, как вспоминал Ф. Ф. Вигель, «от ее (моды) поклонения близ четырех лет были мы удерживаемы полицейскими мерами». По смерти императора «прихотливое божество вновь показалось в Петербурге, и он (В. Л. Пушкин) устремился туда, дабы, приняв ее новые законы, первому привезти их в Москву»[123]. Это было жестом освобождения от павловской нравственной тирании.

      Фигура В. Л. Пушкина дает возможность почувствовать генезис моды как общественного явления в России. Для молодых людей возраста Чацкого и Нулина, конечно, не он был ключевой фигурой. Эту роль играл человек, оставивший сильнейший след в русской культуре.

      И Чацкий, и Нулин похожи на Онегина. Онегин в романе сравнивается с Чаадаевым («второй Чадаев»), на которого, как молва донесла Пушкину, писал свою комедию Грибоедов. Чацкий с Чаадаевым связан «фамильным» родством. С тем и другим как-то не вяжется роль «нового Тарквиния». Заметим все же о Чаадаеве, что «будучи молодым офицером, в походах и других местах, он имел слабость иногда хвалиться интрижками и некоторого рода болезнями»[124]. Их, конечно, не было, но «слабость» Чаадаева отчетливо показывает, какова была


Скачать книгу

<p>122</p>

Лотман Ю.М. В школе поэтического слова. Пушкин. Лермонтов. Гоголь. (Книга для учителя). М., 1988. С. 42.

<p>123</p>

Русские мемуары. Избранные страницы. 1800–1825 гг. М., 1989. С. 449.

<p>124</p>

Жихарев М.И. Докладная записка потомству о Петре Яковлевиче Чаадаеве // Русское общество 30-х годов XIX в. Люди и идеи. Мемуары современников. М., 1989. С. 58.

Яндекс.Метрика