Русские на Афоне. Очерк жизни и деятельности игумена священноархимандриата Макария (Сушкина). Алексей Афанасьевич ДмитриевскийЧитать онлайн книгу.
за будущее, где, увы, он не встретит никого из тех, кто мил и дорог ему, с кем доселе он делил и горе и радости своей двадцатидевятилетней жизни. Быстро промелькнули в его голове воспоминания детства со всеми мелкими шалостями и проступками, его первые годы жизни на коммерческом поприще – во всем этом периоде мало интересного и достойного того, чтобы можно было остановиться мыслию с приятностью на каком-нибудь факте. Но вот его мысль перебирает в прошлом его вступление в общество, его успехи в нем, когда Михаил Иванович стал настоящим молодым человеком, ухаживания за барышнями-красавицами, и эти воспоминания волной нахлынули к нему, овладели всем его молодым существом, полным страсти и огня, и подняли в его душе целую бурю страстных пожеланий, от которых он никак не мог освободиться. «Тут, по несчастию, до того овладела мною страсть и помыслы блудные, – замечает в дневнике о. Макарий, – что я просто страдал. Кажется, все мои бывшие интриги[18] живо представились моему воображению». Овладели молодым человеком тоска и упадок духа настолько, что все усилия победить свои страсти не увенчались успехом. Чтение душеспасительных книг было бессильно против страстных помыслов, которые не только не покидали молодого человека, но росли с неимоверною силою и делали дальнейшую борьбу со страстностью почти невозможной. «В Ромнах до того возросла во мне страсть, что я, – пишет о. Макарий, – кажется, рад бы был удовлетворить, но Евграф заметил мое смущение и часто говорил дерзкие слова, говорил и от Священного Писания. Мне стало легче, но все не проходило».
На пути в Киев, который был первым главным пунктом остановки в его паломнической поездке, он не преминул заехать в Коренную пустынь[19], чтобы помолиться Царице Небесной. В Киев Михаил Иванович прибыл 12 числа августа и остановился в лаврской гостинице, где, однако, по случаю предстоящего праздника, было такое большое стечение народа, что ему едва удалось найти комнату для приюта. Здесь же он встретился с 16 молодыми паломниками из Старого Оскола, несколькими днями раньше его прибывшими в Киев. Комнату для временного помещения нашел Михаилу Ивановичу екклесиарх Мелетий Антимонов.
Все церемониальные службы под праздник Успения в дневнике описываются обстоятельно и произвели на молодого паломника глубокое впечатление, но особенно умилительными показались ему два момента. «При церковной церемонии, многочисленности народа, ничего нет умилительнее, – пишет он о первом из них, – когда начинается 17 кафизма. Будто [бы] Сама Царица Небес снисходит с неба присутствовать с нами, грешными: тихо, тихо опускают святую икону и останавливается на средине царских врат». «Митрополита среди темноты провождали со свещами, – говорится там же о другом моменте. – Как умилительно в глухую полночь митрополит, при освещении свещь, шествует в свой покой после семичасового бдения!».
Прожил Михаил
Здесь слово «интрига» нужно понимать не в дурном смысле, а в смысле простого ухаживанья, соединенного с любезностями и комплиментами. Иному толкованию мешает собственное признание о. Макария о соблюдении непорочности тела до пострижения в монахи и тот для всех очевидный и убедительный факт, что отец Макарий был иеромонахом и архимандритом афонского рукоположения, а на Афоне и доселе рукополагаются в иерархические степени только одни «девственники» или люди, соблюдшие свою телесную чистоту. См. ниже его письмо к родителям от 16 марта 1853 года.
В Курске Михаил Иванович встретил афонского схимонаха Селевкия, находившегося в то время в России для сбора милостыни русскому Пантелеимоновскому монастырю на Афоне. О. Селевкий охотно согласился быть спутником М. И. и провожал его до Константинополя. См.: Рассказ святогорца схимонаха Селевкия о своей жизни и о его странствованиях по святым местам. СПб., 1860. С. 41.