Ковыль и розы. Боракчина. Тень за спиной Батыя. Сергей ЗацаринныйЧитать онлайн книгу.
складывались отношения двух родственниц мы можем только догадываться. Хотя вряд ли Кулан могла сильно чем помочь бывшей мачехе. Мы помним, что ей помогла другая любовь Чингизхана. Татарка Есуй. Благодаря которой захудалый третий сын вдруг стал наследником престола. Да ещё с закреплением власти за его родом. В Туракине теперь все увидели будущую ханшу. Мать наследника.
Однако до вершины было пока далеко. Тем более, что после смерти Чингизхана, его сын по древнему степному обычаю, унаследовал часть его гарема. А жёны верховного хана считались выше, чем супруга его наследника. Пусть даже и главная.
Наверняка, Угэдэй забрал себе тех самых сестёр Есуй и Есуген. Не зря же они попали в китайские списки императриц. Ему было за что их благодарить. Да и Туракине тоже. Тем более, что они были бездетными и политического будущего не имели. Во всяком случае, поначалу.
Дело в том, что совсем незадолго до смерти Угэдэя, у него появилась молодая жена. Судя по тому, что в некоторых родословных она названа главной, кто-то явно связывал с ней далеко идущие планы. Это была та самая Боракчина, о которой я уже упоминал. И принадлежала она к тому самому племени алчи-татар, что и знаменитые сёстры.
Однако Туракину не зря называли весьма проницательной. Оказавшись в роли главной жены человека, которого посадили на это место, чтобы он никому не мешал, она упорно и целеустремлённо прибирала к рукам поводья власти. Важная деталь. Меркиты тяготели к христианству. Не так сильно, как другое монгольское племя кераиты, но всё-таки. Христиан несторианского толка вообще было много в тогдашней степи. Однако, Туракина сразу сделала ставку на даосов. Возможно ещё при жизни Чингизхана, который выдал им охранную грамоту и щедро жаловал. Став главной хатун, Туракина продолжила начинания свёкра. Она раздавала даосам щедрые пожалования. Именно она распорядилась создать свод канонических текстов последователей Лао-цзы.
Тексты текстами, но эти отшельники и мистики, помимо философских размышлений, занимались вполне практичной алхимией. Лекарствами, снадобьями и средствами, удлиняющими жизнь. Или укорачивающими её. Собственно и сам Чингизхан обратился к даосскому мудрецу Чан Чуну, в чаянии эликсира бессмертия.
Как покровительство это связано с тем, что впоследствии враги Туракины удивительно дружно и своевременно уходили в края вечной охоты, остаётся только догадываться.
Попытки вмешиваться в дела власти не могли нравиться тем, кого для этого оставил сам Чингизхан. В последние годы у хатун всё чаще стали возникать конфликты с всесильным Елюй Чуцаем, заканчивавшиеся пока в пользу первого. Не могли нравится ревностному конфуцианцу и заигрывания Туракины с даосами.
Главным союзником ханши стало вино. Судя по всему именно она прилагала все усилия для того, чтобы Угэдэй не выходил из «круговорота чаш». Для его последнего пира в декабре 1241, ставшего роковым, то самое вино, так понравившееся хану, доставил