Иван. Ольга РомановаЧитать онлайн книгу.
успехе. В первый свой вечер, бродя по центру Москвы, почти ослепший от лукавых мечтаний, он услышал, вдруг, звук чистый и светлый как Дух, к Которому звук возносился. Старинный колокол с Патриаршего подворья Заиконоспасского монастыря ударил по сердцу странной тоской по чему-то забытому, изначальному. Будто тихие слёзы смыли с арабских глаз сажу «успешного форварда». Сквозь большое окно монастырской лавки юноша, вдруг, увидел, – к нему вопрошает Господь: «Кто ты, откуда и куда ты идёшь, бедный Иван?»
Глаза Спасителя были печальны; с молчаливой болью отца по заблудшему сыну смотрели они на мир, уносящийся прочь в пустоту, где в отравленном дыме страстей ослепшие души славили тьму. Иван смутился. Последний вздох колокольной молитвы затих в быстро темнеющей выси. Зажглись огни и вместо Спасителя, на тёмном стекле витрины, он увидел себя: растерянного, провинциального парня на фоне безразличной толпы, своим безразличием кричащей ему: «Ты не один из нас!»
– К чёрту вашего Бога, – сказал он, глядя в глаза своему отражению. – Этот рязанский пацан скоро отымеет вас всех!
И радость вернулась к нему с ещё большим желанием жить, быть лучше других, богаче, успешней. Мечты о красивой жизни расправили крылья «рязанского орла». Под одобрительное: «Силён,» – ставшим ему почти родным «Михалыча», Иван не бегал – парил над полем доводя до истерик фанаток клуба. Сезон две тысячи тридцать седьмой, с двенадцатью забитыми голами, вывел команду, занимавшую десятую строчку турнира, в лидеры.
Свой новый статус «лучшего бомбардира сезона» Иван Азизи отметил в новой квартире, да так, что немногочисленные соседи по недавно введённому в эксплуатацию двадцатиэтажному дому в Чертаново, ещё долго поминали недобрым словом ночную оргию вырвавшегося из нищеты футболиста.
Бесконтрольная сила таланта, переполнявшая его изнутри, первый, реальный успех, восторг и любовь, шёпотом смертных дев ласкавшая ухо изголодавшегося по добру парня, кружили голову. Арабская кровь кипела в сыром сосуде, каждым новым безумством, искушая судьбу. Как непослушный ребёнок рабыни Навкраты5 забывший, что воск, коим склеены перья на крыльях, плачет на солнце, упорно двигаясь вверх, туда, где лишь боги имеют право и силу быть в величии вечности, Иван, закусив золочёные удила, летел к своему концу.
Михалыч как мог, по-своему, пытался направить челн без руля к берегу чести и славы, – но тщетно. Шоры успеха надёжно хранили Ивана от правды, помогая хромому всаднику, нещадно орущему над замершим ухом жертвы: «Живём один раз!» – подстёгивать удальца, правя несчастного в пропасть.
Терпение тренера закончилось после нетрезвого выпада: «Да я вашу грёбаную команду в люди вывел!» – в ответ на суровую правду: «Ты слишком много о себе не думай, Иван». Паденье было жестоким; его выгнали – трезвого, хмурого «за неподобающее поведение», вдогонку, напомнив слова Великого кормчего: «У нас незаменимых нет,» – без права на прощение.
Он остался один отделённый от мира не первой свежести «светских львиц»
Навкрата – мать Икара.