Сын Толстого: рассказ о жизни Льва Львовича Толстого. Бен ХеллманЧитать онлайн книгу.
помочь даже по тем предметам, в которых сама не сильна, например по геометрии. Толстого же интересует духовное развитие Лёвы. В январе 1889 года он пишет: «Лëва все сидит с нами – он растет». А в июне: «Приехал Лëва. Недурной малый. Может выдти очень хороший. Теперь еще далек».
Весной 1889-го Лёва сдает наконец выпускные экзамены. Усилий и труда приложено немало, но оценки в аттестате оставляют желать лучшего. Софья Андреевна отмечает, что прибывший в Ясную Поляну в мае исхудавший и бледный мальчик гордится тем, что справился со всеми испытаниями. Ни одобрения, ни похвал со стороны отца нет; отец пребывает в неподходящем для этого настроении. Да и окончание гимназии отнюдь не повод для празднования – напротив, такое нужно как можно скорей оставить позади.
Впоследствии Лев будет вспоминать гимназических учителей со снисходительной симпатией. «Конечно, они были неразвиты (!) морально и интеллектуально, но это были добропорядочные люди». Больше всего ему нравился директор Поливанов, который рано понял, что Лев литературно одарен, поверил в его писательское будущее и с интересом читал его первые публикации. Любовь учителя к русской литературе (Пушкину!) и языку делали уроки Поливанова самыми долгожданными из всего расписания. Он прекрасно разбирался в людях, мог внушать страх, но его уважали. Порицания Поливанова всегда воспринимались как справедливые, и если другие учителя считали гимназистов лентяями, даже когда те старались изо всех сил, то Поливанов видел глубже, понимал суть.
Симпатию вызывал и еврейский учитель Владимир Фукс, преподавший историю, немецкий и французский. Петру Никольскому, бывшему капитану армии, и Петру Копосову были поручены такие непростые дисциплины, как латынь и греческий соответственно. Их преподавание сводилось преимущественно к заучиванию грамматики со всеми неправильными склонениями и спряжениями. Если оставалось время, переводили из Гомера, Цезаря или Горация, хотя делалось это механически, без углубления и дискуссий. Больше всего было жаль священника Николая Иванцова. Никто и никогда не выполнял его домашних заданий. И все воспринимали это как нечто само собой разумеющееся.
В конечном счете Лев вынес суровый приговор русской гимназии:
Цель гимназии была довести нас по данной нелепой и сухой программе до университета, а какова была эта программа с что с нами будет потом – это не интересовало никого.
Место для обновлений здесь определенно имелось.
Учеба в университете
Осенью 1889 года Лёва поступил на медицинский факультет Московского университета. Выбор одобрения не получил – скепсис отца ко всему, связанному с медициной и докторами, был общеизвестен. Старший брат Лёвы Сергей, выбрав в свое время естественнонаучный факультет, услышал, что наука – вздор, а дворник занят более почетным делом, чем все ученые мира. Кроме того, само мировоззрение Лёвы вызывало у отца сомнения. Не проросли ли здесь семена протеста, несовместимые с идеями Толстого?
В основе