Эпоха пепла. В Доме Змея. Илья ПоповЧитать онлайн книгу.
ель рода человеческого – свято верит в то, что он явился на этот свет с определенной миссией, заложенной неким божественным промыслом. Будто бы сам факт его существования доказывает, что без него мир уже не будет прежним, а если он вдруг исчезнет, то колесо мироздания вмиг сойдет с колеи и осядет в придорожной пыли.
Чепуха.
Ороку, который был более известен под именем Жнец, знал истинную цену жизни, как никто другой. И поэтому, в отличие от многих, не испытывал к ней совершенно никакого пиетета. Даже к своей собственной, что уж говорить про чужие. Люди – просто инструмент. Ни больше ни меньше. Обыкновенное орудие из тех, каким свойственно приходить в негодность. И в этом случае его легко можно заменить на другое.
Помнится, давным-давно кто-то рассказал Жнецу, что он никогда не забудет лицо первого убитого им человека. Как же он ошибался. За прошедшие годы Жнец оставил за спиной столько трупов, что при всем желании не мог бы припомнить даже то, как выглядел тот недоумок Йоши.
Что же касается божественного замысла… За все это время Жнец успел узнать и увидеть столько, что уже начинал задумываться о самой природе демиургов и их роли в создании всего сущего. Впрочем, все его накопленные знания были лишь крупинкой, не более; и это если учесть, что он, наверное, познал такие тайны, которые не снились и умудренным годами старцам. То, что для Жнеца было не более чем дешевым фокусом, остальными почиталось за могущественную магию; ступени, которые другие покоряли годами, он преодолевал не задумываясь, по наитию. Однако даже Ороку смог увидеть лишь верхушку, но сколько же еще неизведанного таила вселенная… Скорее всего, ответ на этот вопрос не получит ни один из ныне живущих или кто-либо из их потомков.
К тому же, думается, у богов – или, во всяком случае, тех сущностей, которых за них почитают суеверные людишки, – есть дела поважнее, чем наблюдать за жизнью столь мелких, ничтожных созданий, не говоря уж о том, чтобы вмешиваться в их дела. Жернова мироздания работают многие тысячи лет и будут вращаться еще столько же – так чего же должна стоить очередная перемолотая ими песчинка? Что должно двигать исполином, чтобы он вдруг опустил свой взгляд вниз и склонился над муравейником, вникая в дела суетящихся на земле букашек? Разве что интерес исследователя.
Жнец размышлял об этом, глядя на обезображенные останки, которые не так давно были молодым мужчиной. Редкий и оттого еще более ценный экземпляр – невзирая на бродяжнический образ жизни, этот человек обладал поистине бычьим здоровьем. Как правило, подобные люди – ходячие разносчики всех возможных болезней, начиная от чесотки и заканчивая тифом, а то и сифилисом. Неудивительно, что их гонят даже из самых злачных притонов, заставляя ютиться под городскими стенами в компании себе подобных и бездомных псов. Причем последние зачастую вызывают куда больше понимания и жалости. Этот же бедняк умудрился сохранить даже зубы! Удивительно. Многие богачи тратят баснословные деньги на лекарства и знахарей, чтобы продлить свою «драгоценную» жизнь хотя бы на год, – и умирают от какой-то чепухи вроде заражения из-за царапины или пустяковой болезни. А кто-то ночует под открытым небом при любой погоде, питается любыми отбросами, которые сумеет найти в ближайшей выгребной яме, заливает в себя ведрами дешевое пойло – и по итогу даже не кашляет.
Впрочем, стоило Жнецу отвести взгляд от тела, как он тут же позабыл об этом жалком черве и его участи. Сейчас Жнеца беспокоили более насущные дела. Например, его слегка настораживало собственное состояние. Чувствовал он себя… Сказать «ужасно» было бы преувеличением, но и утверждать обратное он бы не стал. Воистину Разложение являлось просто удивительной наукой – именно наукой, ничуть не уступающей по сложности астрологии, математике или медицине, – но даже оно, увы, было бессильно в некоторых вопросах.
Быть может, обладай он более глубокими познаниями в этой области… О, если бы это искусство практиковали, как и прочие стихии: открыто и законно, подробно изучая его возможности, достоинства, недостатки и нюансы.
Но нет.
Все эти напыщенные трусливые идиоты так трясутся за свое существование и в то же самое время обеими руками отпихивают то, что при должном старании с годами позволило бы не просто изучить мироздание, но и обуздать его, подчинить, стать ему полноправным хозяином.
Ведь нельзя как следует познать жизнь, не изучив смерть; разобраться во всех тонкостях работы механизма можно, лишь разобрав его на мелкие детали и увидев, как он устроен. Так художник набирается опыта с каждым испорченным полотном, чтобы в итоге создать наконец тот самый шедевр. Нечто, что позволит ему жить в людских умах даже спустя столетия после того, как его останки превратятся в прах глубоко под землей, смешавшись с грунтом.
Жнец, наверное, познал Разложение как никто другой из ныне живущих. Он мог поспорить на что угодно, что ни один чернокнижник не сравнится с ним в теории и практике этой школы. Однако даже с учетом всех его познаний, всего опыта, что он сумел накопить, его умений хватало лишь на то, чтобы замедлить неумолимый процесс умирания. Отсрочить миг, когда ему предстоит переступить черту, – не более. При всех стараниях ему до сих пор необходимо было повторять кропотливые