Арская дорога. Иван ПолонянкинЧитать онлайн книгу.
люди особые, замкнутые. Больше внимания Богу уделяют и работе. Мы для них иноверцы из другого мира, а товар наш покупают и пользуются им. Близко к себе не подпускают, но относятся с уважением и к человеку, и к зверю, и к букашке какой, живут по божьим заповедям.
Килин поднял глаза и переспросил удивлённо:
– Кержаки?
Он впервые услышал это слово от Фёдора. Хотя на ярмарке оно всё чаще и чаще в разговорах проскакивало, как клеймо, – прозвище «кержаки», которым называли укрывающихся старолюбцев, беглецов, новых жителей берегов, болот и лесов окрестностей красивой и таинственной реки Керженец, устье которой во время весеннего разлива ширилось и прижималось к стенам Макарьевского монастыря. Год от года кержаков становилось всё больше и больше: вести быстро распространялись среди униженного русского народа, и огромные по площади дремучие леса к северу от монастыря заполнялись теми, кто остался в старой вере, был отвержен и притеснялся царской властью и церковью.
– Да, Павел Тимофеевич, кержаки, раскольники. Но какие они раскольники! Это мы раскольники, это мы раскололи отцовскую веру на части ради сближения с греками. Прости меня, Господи! Я смотрю, все в твоём обозе двумя палами по-отцовски крестятся? Аккуратнее будьте – время сейчас опасное.
– Нам бояться и веру менять негоже, Фёдор Петрович. Только благодаря старой вере да своему труду и живём. Ваши братья, Семён да Матвей, тоже в старой вере остались. – Перекусили, помолчали. Павел Тимофеевич поднялся, перекрестился на восток широко и благочинно, не скрываясь двумя перстами, улыбнулся: – С Богом дальше отправимся, Фёдор Петрович! – И скомандовал: – Подъём! Отдохнули – и в дорогу, рабы Божьи!
Фёдор по своему купеческому положению и доходам всегда был вхож в круг состоятельных людей, а после женитьбы на Софии Смит, дочери дворянина, с ним уже с удовольствием встречались и титулованные и потомственные дворяне, начальники приказов и приказные люди, церковные служители и начальники – епископы, протоиереи, игумены. Из доверительных бесед Фёдор знал многое, а обладая способностью к размышлениям, предвидел возможные последующие действия властей. Он всегда чувствовал возникающую напряжённость, принимал необходимые меры и не раз избегал неприятностей. Эти способности в недавнем прошлом помогли ему сохранить свою жизнь и товар в самый разгар астраханского мятежа.
«Наверное, последний раз иду сюда», – подумал Фёдор. Он вспомнил разговор перед отъездом из Москвы с Григорием Трифоновым, дьяком Сибирского приказа, который шепнул ему, передавая грамоту на торговлю мехами: «Скоро придётся вам, Фёдор Петрович, сменить Волгу да Керженец на Обь с Енисеем. Большие изменения зреют…»
Тогда он, по подсказке и при помощи боярина Александра Даниловича, получил проезжую грамоту, которая гласила: «.. по памяти из Сибирского Приказа дана проезжая грамота по государствам посланному в Лифляндию и прочие окрестные государства для продажи и мены на заморские вещи китайских товаров и мягкой рухляди купчине Фёдору Полонянкину…».
Задумался: