Заступа: Все оттенки падали. Иван БеловЧитать онлайн книгу.
две сидят!
Зубы черные, гнилые,
Лошадиный хер едят!
У-у-уха!
По толпе прошелестел одобрительный смешок. Рух задумчиво потрогал левый клык кончиком языка. Интересно, сам сочиняет, сука? Одаренный паскуда, самородок нелюдовский. Надо будет надоумить его в Москву податься, про царя Ивана частушечки петь. Там по заслуге и наградят. Царские палачи страсть выдумщики какие по части наград.
– Ой, Прошка, бедовая голова! – понеслось из толпы.
– Жарь давай!
– Потеха, браты!
Проха радостно загыгыкал, пустив от удовольствия зеленую соплищу по жиденькой бороде. Картинно отставил ногу, вдарил в бубен и завопил:
Хороша наша деревня,
И святой у нас народ!
Кто ворует, кто блудует,
Кто покойничков етет!
Новая частушка прежнего успеха не возымела. Мужики недобро насупились, бабки зацыкали. Толпа отстала, позади затеялась сумбурная толкотня. Послышались вязкие, словно в тесто, удары. Благодарные односельчане мяли комедианту бока.
Улица вильнула в сторону, с дороги врассыпную разбежались пестрые куры. Из-за ближайшего забора неслись сдавленные ругательства, стук и бряканье. Прерывистый мужской голос прокричал, надсадно дыша:
– Ужо, охальницы, я до вас доберусь! Старуха, тащи топор!
Лукерья торопливо шмыгнула в неприметную калитку, Бучила за ней. Уф, отвязался от почитателей, холера их забери. Во дворе давился лаем косматый страшенного вида кобель. Учуяв вурдалака, коротко взвыл и, поджав хвост, улизнул в конуру. На крыльце бушевал тощий невысокого роста дедок в портках и исподней рубахе. Сухонький кулачок сотрясал дверь потемневшей от времени, крытой соломой избы. Рядом хромым воробушком скакала старушка в сбившемся на затылок платке, приговаривая:
– Успокойсь, милостивец, успокойсь!
– Топор неси, дура! – заорал дед и примолк, заметив гостей. – Лукерья?
– Я батюшка, я… – Лукерья всплеснула руками. – Вы чего это тут?
– Малушка с Ульянкой, шкурины драные, из дому нас со старухой обманиной выманили да затворилися изнутри! – Дед замахнулся на бабку. – Все ты, мохнатая сатана!
– Пощади, милостивец! – Бабка резво отпрыгнула, прикрывая голову.
Лукерья охнула, побелела и чуть не упала, схватившись за перила крыльца.
– Топор неси, гадина, всех покрошу! – Старик уставился на Бучилу и упер руки в бока. – Ты кто таков?
– Здравствуйте, – застенчиво поприветствовал Рух. – А я, знаете ли, Заступа местный, вот, решил заглянуть.
– Заступа-а? – Дед смущенно кашлянул в жилистый кулачок.
– Привела, батюшка, Заступу, как есть привела. – Лукерья справилась с приступом внезапной слабости, коршуном взлетела на крыльцо и рухнула в ноги отцу. – Одна надежа у меня на него. Не губи, батюшка. Митюнюшка где?
Старик недобро глянул на Руха и сказал, ровно плюнул:
– Только ты смылась незнамо куда, ну терь-то понятно куда. – Злые глаза из-под лохматых бровей снова