Провокативная терапия. Джеффри БрандсмаЧитать онлайн книгу.
примерно того же возраста, что и мой первый пациент, звали Джоуи. Он был чернокожим мальчиком из трущоб Вашингтона, которого привели в центр, потому что он не хотел ходить в школу. Проблема, которую я быстро выявил в ходе разговора, заключалась в том, что он родился и вырос в сельской местности на юге страны и никогда в жизни не видел столько неоновых вывесок, трамваев и суеты. Он начал было ходить в школу, но не смог справиться с новыми впечатлениями, поэтому его объявили прогульщиком. Его родители не понимали, вокруг чего поднялась шумиха, ведь они окончили только по четыре класса, а Джоуи успел проучиться в два раза дольше их и умел читать, писать и складывать.
Во время нашей первой сессии Джоуи говорил не умолкая. Я был так благодарен ему, что у меня перехватило дыхание, на глаза навернулись слезы, и мне захотелось обнять его – но это было бы непрофессионально («Господи! У меня настоящий клиент!»). С ним было так весело работать, что я встречался с ним три раза в неделю. Джоуи явно не нуждался в помощи, а вот я отчаянно. И он помог мне: он стал образцовым мальчиком в своём квартале. Ему было так лестно, что я проявляю к нему неподдельный интерес, а мне было так лестно чувствовать, что я кому-то помогаю, что его поведение быстро улучшилось (в основном он ходил в школу, не опаздывал и делал домашние задания). Вскоре ему больше не надо было посещать центр. Благодаря Джоуи я узнал, что могу кому-то помочь, что у меня есть вполне реальные потребности, которые можно удовлетворить в процессе моей работы – и не за счёт другого человека, – и что есть опредёленные типы клиентов, с которыми мне легко работать.
Случай с Рейчел Слейн
Второй год моей практики проходил в больнице Святой Елизаветы в Вашингтоне, где я начал работать с пациенткой, которую назову Рейчел Слейн. Она прошла все виды лечения, которые только могла предоставить хорошо укомплектованная психиатрическая больница: электрошоковую терапию, терапию инсулиновой комой, рекреационную терапию, трудотерапию, танцевальную терапию, арт-терапию, семейную терапию, планирование выписки и проч., результат был практически нулевым.
Я прочитал её толстенное досье перед первой встречей (оно составило около двух килограммов машинописного текста) и быстро пришёл к выводу, что мне поручили её потому, что, как сказал другой студент, «руководство считает, что мы не можем причинить этим типам никакого вреда, а может, даже принесём пользу». Я побаивался её, так как прочитал, что у неё была дурная привычка время от времени снимать с себя всю одежду. Я помню, как в течение осени и зимних месяцев постоянно опасался, что эта крупная, тучная, смуглая девушка покажет мне стриптиз. Я всегда сидел ближе к двери, чтобы успеть убежать на сестринский пост, если она начнёт обнажаться.
Я встречался с ней в течение семи месяцев два раза в неделю и абсолютно ничего не добился. И вот мне предстояло рассказать о ней на общем собрании сотрудников. Все поздравляли меня с тем, как хорошо я организовал презентацию, сочувствовали мне в связи с отсутствием прогресса, поддерживали и подбадривали, говоря, что «очень тяжело работать с психически больными людьми», и предложили мне начать подготавливать её семью к неблагоприятному прогнозу. Сказать, что