Хвост. Алек ЯнцЧитать онлайн книгу.
порез большим пальцем, ненавидя себя за чувство, оставшееся на коже, и за то, что он видел все это. Он видел, – очень приятно. Мы даже не говорим ни о чем почти.
– Наоборот. Сегодня, с тобой, я узнал и испытал намного больше, чем за все время моего возвращения в Село.
Мышь хотела бы спросить – правда? Но это развеет приятную иллюзию, вдруг замерцавшую, как блики на стекле. Сейчас он мог бы и соврать – она не была против.
– Как ты… то есть… ну, ты понимаешь…
– Приручил? – хвост подал Яну новую салфетку, и тот снова тщательно вытер вилку прежде, чем приступить к еде, – не сразу, скажем так.
– А я бы?..
– Конечно. Я потому и понял, что нужно тебя пригласить. Увидел, как он за тобой волочится, чуть ли не пригибаться к земле заставляет…
А Мышь всегда думала, что ходит ровно, будто палку проглотила.
– Еще конфеты эти… спасибо, за них, кстати.
– Я думала, что одна такая.
Прозвучало неправильно. Прозвучало, будто она хотела бы быть особенной, но… пожалуйста? Может, он поймет?
– То, что люди о чем-то не говорят, не значит, что этого нет, – Да ладно. Боже, – то, что люди не видят дальше собственного носа, не значит, что где-то там не разливается океан.
Боже. Он понял.
Ян взялся за торт, не роняя на стол ни одной крошки и очень аккуратно промокая губы салфеткой, вытирая с них крем. Хвост двигал тарелку, поправлял скатерть, даже заправил за ухо выбившуюся прядь, он… помогал.
Ян долго не говорил, но Мышь слушала каждый звук, даже дыхание, осознав вдруг тоже что сейчас она узнает больше, много больше, чем за одиннадцать лет в Клетке.
– И то, что они говорят, что ты в порядке, не значит, что он не душит тебя по ночам и не вскрывает кожу лезвием для бумаг.
Мышь сжала ноги под столом.
– Все хорошо, – одной рукой он накрыл ее руку, на которой не осталось выцарапанного в Клетке слова… и все же, наверное, его он тоже видел. Второй рукой он накрыл ее хвост. И Мышь даже не обиделась, что после Ян этого долго-долго вытирал руки салфеткой.
– Меня тоже душил.
– Мышоночка! – Мамочка чуть не сбила ее с ног своим грузным телом, перепачкав вечерней маской всю куртку, – где ты была? Почему не отвечала?! Я уже хотела Папе звонить, а потом – в полицию!
– В смысле? – до нее медленно начинало доходить, что из Столовки с Яном она вышла, когда уже стемнело, и за все это время Мышь ни разу не отвлеклась на телефон. Но то, что она о нем забыла, не значит, что забыли о ней.
– Ой! Господи, Мамочка, прости, пожалуйста! Он у меня с Клетки на беззвучном стоит, не услышала…
– Я звонила раз двадцать, Мышоночка. Мы с Маленьким очень перепугались, вдруг какой человек нехороший, ты же у нас такая маленькая, такое личико у тебя…
– Мамочка, прости, прости, – Мышь обняла ее, чувствуя вину, представляя, как мать перепугалась, как у нее из-за этого разболелось сердце. А если бы она позвонила Папе? А если бы в полицию, и ее нашли в Столовке с Яном? Какая она все-таки безответственная, неблагодарная…
– Мы