Мир опомнился. Федор Федорович МетлицкийЧитать онлайн книгу.
увидели возвышающуюся над всем огромную башню с вершиной, скрытой облаками. На стене поперек повисла светящаяся гирлянда-надпись «V.I.I.».
– Храм Высшего Искусственного Интеллекта, – трепетно вознес руки вверх Гавриил, словно в молитве. – Он спрограммировал бытие. Наши ученые с дополненным искусственным сознанием хотели бы, чтобы он открыл веки, чтобы в его страшных бездонных глазах обнажилась окончательная истина.
– Вий, это ваш Бог? – восхитился Олежек.
– Может, и есть кто-то выше, что создал высшую гармонию мира. Но нам он также неизвестен, как людям тысячи лет назад.
____
Вечером, после сытного ужина с едой в емкостях от 3-Д принтеров, с ощущением, словно пахучие галушки сами лезли в рот, играли в 4-D шахматы, лежали на своих кроватях с самоподогревом.
Горюнов задумался.
– Поэт написал: «В горах мое сердце…» У меня – в рязанских раздольях. А здесь – где родина? Там, где Высший интеллект?
Он вспоминал оставшуюся где-то жену. Она бы не осуждала мужа, ввязавшегося во что-то нелепое. У нее врожденное чувство благородства. Всякий, кто был близок с ней, ощущал это благородство и правдивость души.
Бух оживился.
– А где моя родина? В дальневосточной тайге, где густо пахнет папоротником? На вершине утеса, куда взбирался всем классом на экскурсии?
– Здесь ее вообще нет, – ухмылялся Олежек. – Как у этого Вия и его виртуальных помощников, лишенных души.
– И не надо, – нахмурился Резиньков. – Интеллигент – это гражданин мира.
Полковник молчал. Где его боевая подруга? Думает ли о нем?
К новизне, даже невероятной, быстро привыкаешь, и снова подступает к горлу неприятное ощущение смещения с привычного места – родины.
Вскоре гости разобрались. Оказались в совершенно другом – блаженном пространстве, похожем на Элизиум древних греков, хотя что-то напоминало ушедший куда-то смутно вспоминаемый родной жесткий мир. Как будто после апокалипсиса, когда прошлое обесценилось. Все кумиры оказались порождением рухнувшей эпохи, и пали, словно вправду были ложные, выдуманные дикарями, молящимися на идолов в надежде спасения.
Здесь люди порхают, словно тяготение меньше, чем на Земле. Не эмоциональны, не признают старость, поскольку она не предусмотрена в информационно-цифровом мире.
Преобладает формальное общение – информация и механические ответы всяческих автоматов – роботов и виртуальных помощников, человеческой речи мало, даже в телевизорах и других гаджетах. Казалось, человеческие отношения заменены механическими. При этом стало трудно отличать подлинные вещи от фейковых несмотря на то, что на подлинных ставилась защита – водяные знаки, которые трудно подделать. Да и что такое подлинное? Чем его определять – чувством справедливости или рациональным умозаключением?
Нет законов о смертной казни за преступления, даже обычных арестов, потому что нет преступлений. Нарушения цифрового порядка автоматически выбрасывают за борт кипевших одними эмоциями. Как в агрегате: «вкл.» – «выкл.»
Но