Шпицберген, блин! Арктическая фантасмагория. Борис ГригорьевЧитать онлайн книгу.
Он приступил к работе пару недель тому назад, жильё получил здесь же, в порту, но работы пока не предвиделось. Зимой тут, только как медведю, можно сосать лапу и спать.
Конечно же, это мычала корова на Скотланд-Ярде! Как это он сразу не догадался! Вот если бы он до Баренцбурга работал не в порту, а на полтавской ферме, то, несомненно, подумал бы сразу об этом жвачечном животном. Что человек хочет, то он и слышит.
Кравченя встал, зажёг свет и поглядел на часы. Было четыре часа утра, а может пополудни? Какое же сегодня число? А день недели? Сам чёрт не разберётся в этих краях!
А корова продолжала мычать и жаловаться на свою горькую долю. Нет, она не страдала от голода – сена заботливые хозяйственники заблаговременно завезли из Архангельской области. И на отсутствие внимания к себе она не могла сетовать – стойло всегда было чистое, а доярка Галя из Сумской области холила её, угощала сахаром, доила в срок. Допекла животину долгая полярная ночь и холода. Ей часто снились сочные зелёные лужайки, высокие белые берёзки и голубое небо над головой. Она видела себя молодой тёлкой, привольно пасущейся на опушке леса и щиплющей мягкую сочную и ароматную травку. Рядом щипала траву её мать и то и дело бросала на неё заботливые ласковые взгляды. Самое странное в этих снах было то, что корова родилась в Баренцбурге и, кроме полярных мхов и унылого зимнего пейзажа, никаких зелёных кущ в своей грустной коровьей жизни не видела.
Корове некому было поведать о своей тоске, и как всякое существо женского пола, она находила облегчение в слезах. Её товарки сочувственно внимали плачу, но помочь ей ничем не могли. Они сосредоточенно жевали сено и методично пропускали его через себя. Племенной бык по кличке Директор глядел на глупых баб укоризненным взглядом, прикидывая, которая из них и когда попадётся в его крепкие любовные объятья, но непосильное для его мозга умственное напряжение скоро парализовала работу немногочисленных мозговых извилин, и он впал в дремоту.
Животноводческая ферма за полярным кругом – символ то ли концентрированной заботы о советском человеке, то ли типичного русского прожектёрства, направленного по линии создания рукотворных морей, перекрытия и поворота вспять рек и других подобных «подвигов» по «освоению» природы – была уникальным изобретением неуёмных хозяйственников треста «Арктикуголь», его гордостью и бесспорным доказательством правоты лозунга, выдвинутого в тридцатые годы известным Преобразователем Природы. Она имела единственный аналог за пределами полярного круга, и этот аналог опять-таки находился на территории другого советского посёлка с египетским названием Пирамида. Там тоже, как и в Баренцбурге, была молочная ферма, а рядом с ней стояли парник, свинарник и птицеферма.
Остроумные полярники окрестили весь этот комплекс Скотланд-Ярдом, включив в игру слов русские и английские понятия. Как бы то ни было, но Скотланд-Ярд и парники являлся гордостью начальства и бесспорным украшением советских поселений на Шпицбергене,