Перед стеной времени. Эрнст ЮнгерЧитать онлайн книгу.
знатоками цецидий, кротовых нор и способов борьбы с майским жуком. Прежде всего желательно признать авторитет этих умов.
Впрочем, лес здесь ни при чем. Намерение описать его свидетельствует о некоем качестве, независимом от знаний в соответствующей предметной области. Даже неважно, насколько правильным будет описание. Сумма верных утверждений еще не истина, множество листков – это в лучшем случае книга, но не дерево.
Итак, если скептицизм в отношении естественных наук и можно иногда считать допустимым, то воспринимать его следует cum grano salis[1] Колоссальная умственная работа, проделываемая как отдельными учеными, так и целыми научными коллективами, свидетельствует в свою пользу, изменяя мир. Вероятно, так заявляет о себе новый монашеский орден, который Иоахим Флорский[2] провозгласил движущей силой эры духа.
Как бы то ни было, нет никаких оснований полагать, что острый ум не может принадлежать большому человеку. Напротив. В таких случаях человеческое только выигрывает. Сила духа способна проявлять себя не только количественно, в рамках определенной научной дисциплины, но и качественно. Крупному физику ничто не мешает быть также хорошим метафизиком, и тому есть примеры. Накопленные знания в той или иной предметной области сами по себе ничего не гарантируют.
Если воспринимать калькулирующий разум как атрибут совершенствования жизни на Земле, как некую зоологическую характеристику, это не будет умалять достоинств его носителя. Однако не приходится сомневаться в том, что растения и животные тоже не лишены такого интеллекта. Стоит приглядеться к их жилищам и повадкам, как это делалось в XIX веке, в эпоху расцвета зоологии, и мы увидим последовательный переход от их ума к нашему. О том, что происходит в животном мире, мы постепенно узнаем по мере развития науки. Исчерпывающим наше знание не будет никогда. В те времена, когда людей еще не существовало, летучие мыши уже использовали ультразвук.
Но вспомним это короткое стихотворение:
Различны линии бегущей жизни,
Как бы границы гор или дороги.
Что здесь неполно, там восполнят боги,
Мир даровав и водворив в отчизне[3].
Эти строки – не следствие поступательного перехода от животного к человеку, а результат скачка, преображения, глубочайшего единения с миром. Такому нет объяснения.
Мы не можем согласиться с Освальдом Шпенглером, призвавшим молодое поколение «обратиться к технике вместо лирики, к кораблям вместо морских пейзажей и к политике вместо критики познания», хотя перед совершением скачка действительно нужно отказаться от избыточного. Выказывая большее или меньшее сопротивление, мы все должны были это сделать. Но поэзия относится к сущности человека, а не к багажу. Она – его удостоверение, его отличительный признак, его пароль.
Измеримое время и время судьбы
Масштабность вторжения астрологии в нашу повседневную