Конец эфира. Арина ШараповаЧитать онлайн книгу.
день можно поменять. Или вообще удалить. Он не живой, ему всё равно.
Наравне с сериалами такие сюжеты привлекали внимание.
Создавали настроение, которое запрограммировано марсианскими властями.
Начинать день с просмотра информационной ленты входило в профессиональные обязанностью Анны.
Но в столь нежное, благодатное утро казалось невыносимо.
Она раздвинула шторы, нажав кнопку пульта. По своей излюбленной земной привычке, сохранившейся у неё на Марсе, подошла к окну.
За окном не было деревьев, травы, сугробов… Не было и дождя. На Марсе всё это невозможно.
Анне часто хотелось окунуться в сказку: подойти к окну и вдруг увидеть кроны дубов и тополей. Но кругом из поверхности Марса плавно вырастали стены невысоких жилых домов песчаного цвета, с разноцветными яркими крышами. Горели рекламные плакаты, мигали мониторы для оповещения срочной информацией, мелькали воздушные такси, развозившие людей на работу.
На стене дома напротив, в огромной плазме сменялись картинки из центра Москвы, лесов Сибири, гор Кавказа, южных морей…
«Чтобы не забылось», – подумала она.
На миг вдруг пришло ощущение запаха скошенной мокрой травы и дождя. Обман, иллюзия, галлюцинация – или необычайно острое воспоминание из прошлого?
Анна взглянула в марсианское небо. Нашла родную и теперь такую далёкую Землю. Она мерцала в бликах Солнца и Луны, медленно вращаясь своими пухлыми боками вокруг оси.
Там, на Земле, теперь просыпались, завтракали, уходили по своим делам отец, мама, сын.
Каждый день, используя все возможные на Марсе виды связи, Анна говорила с ними, всматривалась в слегка искажённые объективами лица, но…
Это была сублимация, которую, согласно договору, с готовностью предоставляло ей руководство.
В основном Анна разговаривала с Данилой. Она скучала по нему больше, чем по родителям. Сын был для неё целой вселенной. Она переживала, что не может уделить ему столько внимания, сколько получает ребёнок, постоянно живущий с родителями.
– Как ты, мальчик мой? – каждый раз спрашивала она его.
– Что ты переживаешь, мама? У меня всё хорошо.
– Что ты сейчас делаешь?
Подростковый возраст добавлял перца в и без того непростую ситуацию.
– Разговариваю с тобой, ты разве не видишь? – Потом, словно, опомнившись, говорил: – Мама, мамочка, я очень сильно тебя люблю. Я учусь. Хочу быть в школе первым. Я буду таким, как ты…
Анна приходила в себя, стараясь не замечать его резкости.
Безумной тоски она не испытывала.
Ей было некогда даже задуматься о депрессии.
Но ей не хватало физического ощущения близости родных. С каждым днём – всё больше. Обнять их хоть раз в неделю – значит много, много больше, чем говорить с ними каждый день через монитор.
Иногда ей чудилось, что сын где-то совсем рядом, стоит протянуть руку. Опять обман, иллюзия, галлюцинация.
Или