Солдаты Римской империи. Традиции военной службы и воинская ментальность. Александр МахлаюкЧитать онлайн книгу.
которая – будь то собственно ораторская проза, эпическая поэзия или же сочинения историографического жанра – очень часто бесконечно далека от реальной действительности. Но надо иметь в виду, что для античного взгляда на вещи, в противоположность современному, общее место, по верному замечанию С.С. Аверинцева, есть «нечто абсолютно необходимое, а потому почтенное. Общее место – инструмент абстрагирования, средство упорядочить, систематизировать пестроту явлений действительности, сделать пестроту легко обозримой для рассудка»[97]. Поэтому античная риторика предстает как подход к обобщению действительности. С этой точки зрения очень многое может дать использование малодостоверных или даже фиктивных источников, ибо, каким бы ни было их отношение к факту, все они показывают, как люди прошлого воспринимали и мыслили порядок вещей, что они ожидали от солдат и военных лидеров. «Если на протяжении нескольких веков и обширных пространств люди высказывают одни и те же предположения и повторяют одну и ту же ложь, – замечает в этой связи Дж. Лендон, – то, значит, мы имеем возможность сделать определенные заключения из этих предположений и лжи»[98].
Дошедшие до нас литературные памятники в большинстве своем чрезвычайно далеки от породившей их человеческой активности. Сведения этих памятников об эмпирических феноменах отделены от них различными механизмами культурной трансляции. Поэтому реально (по крайней мере на первом этапе исследования) приходится восстанавливать характеристики не сознания людей прошлого, но порождающих их социокультурных систем[99]. Важно при этом помнить, что «историко-культурному целому источника соответствует историко-социальное целое явления, общества…»[100]. Для того чтобы понять ментальность людей прошлого, как авторов, так и тех людей, о которых они писали, необходимы вхождение в знаковую и понятийную системы создателя текста, семантический анализ терминов и категорий, используемых им и так или иначе отражающих типичные представления эпохи; необходим также формальный анализ речевой стихии, направленный на выявление структуры текста, которая отражает сознательное или неосознанное стремление его создателей подчеркнуть те или иные высказывания[101]. «Фактура» и смысл исторических феноменов (в том числе, а может быть, и в первую очередь, феноменов, относящихся к сфере ментальностей и идеологии) неотделимы от тех нарративно-литературных форм, в каких они предстают перед нами, становясь объектом изучения. Любой более или менее значимый исторический феномен становится познаваемым, если он выделяется как таковой из общего нерасчлененного потока исторического бытия, фиксируется и маркируется – терминологически, семантически, идеологически и т. д. – в тех или иных текстах, а в конечном счете – в сознании самих субъектов истории и носителей исторической памяти и рефлексии. Каждая эпоха имеет присущие