Цивилизация людоедов. Британские истоки Гитлера и Чубайса. Михаил ДелягинЧитать онлайн книгу.
долгом правительства перед ее держателем, – однако выпускаться она могла и без какого бы то ни было согласования с правительством.
Требование сделать банкноты Банка Англии полноценным платежным средством, объективно конкурирующим с монетами, которые чеканило само правительство, последнее поначалу отвергло с формулировкой «это зашло слишком далеко», – но деваться было уже некуда. Правда, банкноты Банка Англии, что представляется принципиально важным (и что выгодно отличило Англию от аналогичной французской попытки, предпринятой позже Джоном Ло, о которой будет рассказано ниже), обладали крупным номиналом, недоступным для большинства населения (что ограничивало социально-политический разрушительный потенциал их возможного обесценения), так что их появление заметила только элита.
При этом возможное обесценение бумажных денег наносило ущерб прежде всего элите, что в силу своей справедливости служило важным социально-политическим стабилизатором: за ошибки в своей финансовой политике расплачивался прежде всего допускавший их социальный слой, а уже только после него бедная часть общества.
Второй фактор новизны заключался в радикальном изменении самого характера государства. После Славной революции оно уже обособилось, эмансипировалось от короля и его двора; сказать по примеру французского соседа нормальное для абсолютизма «государство – это я» было уже невозможно. Поэтому вхождение короля в учредительный капитал, по инерции, возможно, ещё воспринимавшееся современниками как естественное участие государства в «государственно-частном партнерстве», на деле было всего лишь участием частного лица, пусть даже и исключительно влиятельного.
Таким образом, приватизация государства нового типа, – le state[29] Макиавелли (юридически оформленного Вестфальским миром более чем через столетие после осознавшего его становление гениального флорентийца), отделенного от королевской семьи и представляющего собой уже общественный, а не частный институт, – в Англии произошла практически в момент создания этого государства.
И стала одним из факторов его будущего могущества и будущего могущества управляемой им Англии, поскольку приватизаторы воспринимали себя как неотъемлемую часть Англии и её владельцев, не имея и не приобретя за последующие века иной идентичности, кроме английской (несмотря на свой, вероятно, весьма пестрый этнический и даже конфессиональный состав).
Банк Англии – первый в мире частный[30] центральный банк – был создан в 1694 году для финансирования войны с Францией почти точно так же, как Федеральная Резервная Система (ФРС) в 1913 году была создана для финансирования Первой мировой войны [101] (с той лишь разницей, что во время создания Банка Англии война, для финансирования которой он создавался, уже шла, – а ФРС предназначалась для обеспечения ещё не начатой, а только планируемой войны, – и, самое главное, для её развязывания).
Однако,
«Государство» (лат.).
После национализации лейбористами в 1946 году, после Второй мировой войны, Банк Англии стал «публичной корпорацией» – некоммерческой организацией, стремящейся не к максимизации прибыли, но к предоставлению обществу необходимых ему услуг. Это гарантировало американскую ФРС от малейшей возможности конкуренции со стороны бывшей метрополии в ключевой для нового времени сфере глобальных финансов.
Акционерный капитал Банка Англии был передан Казначейству, а его бывшие владельцы получили символическую компенсацию в виде государственных облигаций, по сумме вчетверо превышавших номинальную стоимость акций; при этом их имена не были разглашены.