Карантин. COVID-19 – вирус, который потряс мир. Адам ТузЧитать онлайн книгу.
экономии в течение последних 50 лет: границы между экономикой и природой, между экономикой и социальной политикой, а также политикой как таковой. Кроме этого, имелся еще и третий фактор, который в 2020 г. полностью разрушил краеугольные положения эпохи неолиберализма, – подъем Китая.
Согласно лучшим из имеющихся у нас сегодня научных источников, не должен вызывать удивления тот факт, что вирус пришел из Китая. Быстрые природно-очаговые мутации были вполне предсказуемым результатом биологических, социальных и экономических условий в регионе Хубэй. Было принято считать, что этот процесс носит природный характер, и такое понимание не позволило оценить, в какой степени он был обусловлен экономическими и социальными факторами. Однако находились люди, которые считали, что не все так просто. Одна из наиболее правдоподобных альтернативных теорий утверждала, что вирус распространился вследствие утечки из китайского научно-исследовательского института[64]. Если верить этому, то это происшествие следует воспринимать как новый Чернобыль, происходящий в глобальном масштабе, но лучше завуалированный, как своего рода пример общества риска. Но скорее это была неудачная попытка получить господство над природой, а вовсе не халатность, в результате которой появились опасные побочные эффекты. Более алармистской была точка зрения, согласно которой вирус был разработан в рамках программы создания биологического оружия. Сторонники этой концепции полагали, что Пекин сознательно допустил распространение этого вируса с целью дестабилизации западных государств[65]. Пекин добавил масла в огонь, отказываясь разрешить проведение независимого международного расследования. Китай распространял конспирологические нарративы противоположного содержания, отрицающие все обвинения в свой адрес[66]. В любом случае, какую бы интерпретацию ни содержали эти теории, они исследовали не только вирус и его происхождение. В них давалась интерпретация процесса глобализации и подъема Китая. Такое сочетание этих двух тревожных факторов было чем-то новым.
Когда в 2005 г. Тони Блэр иронизировал над критиками глобализации, главной мишенью его насмешек были их страхи. Их местечковой озабоченности он противопоставлял энергию азиатских стран, твердо вставших на путь модернизации. Для этих стран глобализация открывала широкие горизонты. Блэр признавал, что угрозы глобальной безопасности исходят от исламского терроризма, а также от оружия массового уничтожения, производство которого начал Саддам Хусейн[67]. Это были серьезные угрозы. Если бы они на самом деле реализовались, то это привело бы к гибели огромного количества людей. Это были симптомы того, что глобализация идет не тем путем. Но, несмотря на агрессивность этих угроз, в действительности у них не было ни малейшего шанса изменить статус-кво. В них, по сути, была заложена самоубийственная потусторонняя иррациональность. Если что-то и было утрачено за 10 лет после
Y. Yang and C. Shepherd, “WHO Investigators Probe Wuhan Virology Lab,”
G. G. Chang, “China Deliberately Spread the Coronavirus: What Are the Strategic Consequences?”
By J. C. Hernández and J. Gorman, “On W. H.O. Trip, China Refused to Hand Over Important Data,”
Это было поводом для военного вторжения США и союзников в Ирак в 2003 г. Оружия массового поражения найдено не было.