Страсти революции. Эмоциональная стихия 1917 года. Владимир БулдаковЧитать онлайн книгу.
для социалистических экспериментов не подошло, двигаться к демократии следует в коалиции с буржуазией. Под последней понимался не общественный класс, а его призрачное подобие – буржуазные кадеты и остатки октябристов. Себя сторонники меньшевистско-эсеровских Советов именовали «революционной демократией», своих классовых «противников-союзников» – «цензовыми элементами» или «имущими классами». Позднее И. Г. Церетели совершенно искренне стал делить буржуазию на «ответственную» и «безответственную». С первой социалистам следовало изо всех сил поддерживать коалицию – от устойчивости последней зависели судьбы революции.
Уничижительную характеристику Петроградскому Совету дал Ф. А. Степун. Самый стиль деятельности его Исполнительного комитета исключал законодательный характер этого учреждения. Он мог лишь идейно воздействовать на низы. Вряд ли этого было достаточно для поддержания авторитета в общероссийском масштабе. Депутаты митинговали беспрерывно, иногда до поздней ночи. Решения исходили, как правило, от Исполнительного комитета и носили каузальный характер. Совет представлял собой скорее символическую величину. Изнутри его раздирали типичные доктринерски-интеллигентские склоки, снизу на него давили все более требовательные массы. При этом он не имел управленческого аппарата, который связывал бы его с представляемыми низами. В известном смысле Совет сам был частью революционного хаоса; его авторитет не мог не падать в связи с остыванием социального пространства. Как отмечал Степун, «душою революции был хаос, оттого и авторитетом революционных масс мог быть только хаотический Совет».
Сами того не подозревая, тогдашние теоретики эволюционно-прекраснодушного социализма готовили себе политическое самоубийство. При этом наиболее разрушительные последствия для них имело доктринальное пристрастие к лозунгу «Мир без аннексий и контрибуций».
Добр русский человек, – иронизировала по этому поводу газета Г. В. Плеханова «Единство». – Выпустил наш Совет рабочих и солдатских депутатов воззвание, а затем и от Временного правительства потребовал объявить всем народам, что мы чужого не хотим 34.
Но ради чего стоило тогда продолжать войну, могли подумать солдаты. Ради долгожданного мира, который, как казалось, проще заключить немедленно?
Наиболее известным деянием Совета (точнее, его далекой от законотворчества солдатской секции) стал так называемый Приказ № 1. В нем говорилось о необходимости избрания «во всех ротах, батальонах, полках, батареях, эскадронах» особых солдатских комитетов; о командировании представителей в Совет рабочих депутатов; о подчинении политических выступлений в войсках столичному Совету; о переходе всего вооружения в ведение солдатских комитетов; о соблюдении «строжайшей воинской дисциплины» в строю и необязательности отдания чести офицерам вне службы; об отмене прежней системы титулования офицеров и генералов (от «благородия» до