«Человек, первым открывший Бродского Западу». Беседы с Джорджем Клайном. Синтия Л. ХэвенЧитать онлайн книгу.
пригласили в жюри переводческой премии «Компас», под эгидой журнала «Стороны света», он написал русскому поэту и переводчику Ирине Машинской письмо, ярко свидетельствующее о его великодушии и чувстве справедливости. 21 января 2012 года Клайн написал ей:
Как вы наверняка знаете, в прежние времена, когда объявляли лауреатов кинопремий («Золотого глобуса», «Оскара»), звучала формулировка: «And the winner is…»10 Но в последние годы ее заменили – и правильно сделали – на «And the Golden Globe [or Oscar] goes to…»11. Русское слово pobeditel’, употребленное вами в прошлом году, звучит еще сильнее, чем «winner»; во мне оно рождает ощущение, что те, кому премию не дали, не просто «проигравшие», а «разгромленные». Почему бы не написать просто: «Поздравляем с тем, что жюри выбрало ваш перевод»? А остальным написать так: «К нашему огромному сожалению, жюри не выбрало ваш перевод». Обе формулировки смягчили бы суровый образ соперничества, порожденный терминами «winners» и «losers»12.
Книга «Человек, первым открывший Бродского Западу»13 – дань уважения Клайну и подарок ему от всех нас: от победителей, проигравших и всех остальных.
Шли годы. Время от времени, обычно на рождественских праздниках, я звонила Джорджу Клайну. Он ежегодно присылал мне подробное письмо с поздравлениями от всей семьи. Но о своей профессиональной деятельности сообщал лишь мельком – просто делился новостями о родных, о поездках, о состоянии здоровья членов семьи, особенно его обожаемой жены Джинни и их тяжелобольной дочери, которую в семье называли «Заинька». Чтобы узнать новости о его научной работе (о том, что он перерабатывает старую статью или готовит к публикации новое исследование), мне приходилось звонить по телефону в город Андерсон в Южной Каролине, где Клайн обосновался на пенсии.
В 2012 году я, как обычно, позвонила ему на праздниках. Мы давненько не беседовали, так что обменялись новостями о своих статьях и книгах. Разговор продлился недолго: Клайн внезапно, с неожиданной твердостью, объявил: «Мне пора заканчивать».
«Хорошо, Джордж. Но в чем дело?»
«Мы разговариваем уже двенадцать минут».
«Ну да, а что в этом такого?»
И тогда он сказал, неспешно выделяя голосом каждое слово: «Мне, знаете ли, девяносто два года».
Но я этого не знала. Откуда я могла бы это узнать? Мы ни разу не встречались лицом к лицу. Насколько помню, к тому времени я ни разу не видела фотографий Джорджа. Я знала, что он уже в почтенном возрасте, но и подумать не могла, что имею дело с девяностолетним старцем: это никак не вязалось с его образом в моей голове; но в день нашей телефонной беседы Джорджу было без нескольких месяцев девяносто два.
Идея собрать воедино его воспоминания возникла у меня сразу после знакомства. Но в ту пору я взялась работать над книгой, в итоге озаглавленной «Эволюция желания: жизнь Рене Жирара», – биографией французского теоретика и моего доброго друга14. А еще, параллельно, только-только затеяла в Стэнфордском университете новаторскую программу
«А победителем стал…» (
«А „Золотой глобус“ [„Оскара“] получает…» (
«Победители» и «проигравшие» («неудачники») (
Название книги в оригинале на английском: «The Man Who Brought Brodsky into English». В вольном переводе – «Человек, с чьей легкой руки поэзия Бродского зазвучала на английском». –
Рене Жирар – известный французский антрополог и теоретик литературы. –