Кабул – Кавказ. Виталий ВолковЧитать онлайн книгу.
калорий в сутки получает». А американец свое: мол, у нас – четыреста. Русский тогда: «Э, врешь. Не может нормальный солдат два мешка брюквы съесть».
Моисей Шток не знал, что такое брюква, но искренне клокотал глубоким грудным смехом.
– А вот такой, дед? Как, не слыхал? Мент в Грузии «жигуль» тормозит, дает под козырек и говорит водителю: «Инспектор Гогаберидзе, женат, пятеро детей…»
– А ты, отец, откуда? Выговор у тебя чудной больно. Евреец? Во дела! А с каких харчей на Волгу-то? Ваши сейчас в Америку, а ты на Волгу. Был бы ты маненько помоложе, я б за тебя свою Таньку выдал. Ага, младшая. За еврея, говорит, выскочу и в люди уеду. Надоело ей, вишь ты, в нашем Уходранске. Вот только где теперь ваших найти, когда все от чеченов да от казачков подались. Может, сынка холостого припас, а? Нет? Ну, тогда слышь анекдот: русский, татарин и еврей собрались в баню…
Моисей-Пустынник ехал, ехал, слушал, вглядывался в этих людей и думал, мял катыш думы о том, откуда берется мировое зло. Вот они, те, кого он резал и душил многие годы, те, кто бомбил, вколачивал в сухую бесслезную землю, разметывал на клочки его товарищей, его родных, его жилище. Что, разве в них зло? Нет. В каждом из них нет зла, каждый из них – песчинка, только песчинка, вовсе не желающая бури. И лишь ветер, собрав песчинки вместе и устремив дыханием силы, делает их колючими и опасными. Зло не в них, зло – в силах, которые выше человека и которые, борясь меж собой, черпают в человеческом песке быстрый, сыпучий и податливый материал, перемешивают его вихрями и, благодаря возникшим противотокам, овеществляют свою мощь. Воюют нами. Война – это не борьба добра со злом. Война – это проявление существа зла. А существо зла – разделять. И сталкивать. Где есть разделение, там проникло зло, там возник ветер. Но что разделяет? Золото, кровь и вера. Каждая алхимия несет ветер. Каждая. Но только вера может поглотить остальное, объединить в себе все. Унять войну в песке человеческом. Лишь война за веру изживет войну до конца, объединит небеса с землей и исключит причину возникновения зла, вырвет корень разделения. Только прогорев до конца, гаснут на века угли. Без злобы на песок человечества он, Керим-Пустынник, подчиняется стихии войны за веру. Ей он отдает себя, отказываясь от голоса крови. Отдает, чтобы прогореть до конца. Если нет иного способа восстановить единство.
В Улан-Холе Моисею-Пустыннику не повезло с попуткой. Остановилась «Волга» с парнями.
– Садись, папаша. За баксы мы тебя хоть до Москвы укатаем. Ну, залезай, чего мудруешь?
– Нет, езжайте, добрые люди. Много нас для одной машины. Мне, старому, свежий воздух надобен.
Не понравились Пустыннику глаза. Настороженные, темные, сколько света в них ни упади, все погасят, ни искры не увидать.
– Воздух свежий? А мы с ветерком долетим, окошко тебе откроем. Нет? Привередливый ты какой, дедушка! А за стоянку платить так на так придется. У нас время дорогое, остановка наша денег стоит, понял?
Говоривший, тот, что сидел за рулем, остался в машине, а двое его приятелей неспешно вылезли наружу. Как червяки из земли выползли.