Агнец на убой. Теория Хааста. Новеллы. Алексей СухаровЧитать онлайн книгу.
один в один и есть, орел Хааста, то бишь. Пишут только, что вымерший он уже времени сколько, и подавно не в наших краях обитал, но я-то сразу распознал, что Отец мой именно Хаастом был – и никем другим быть он не мог. Сходится все: и сам он гигантский, и гнездо его широченное, и детей они выкрадывать умели, как легенды гласят. Тут уж я соображать начал: раз Отец мой Хааст – то и я, получается, его породы, значит, и я Хааст тоже. Хааст я, оказывается, а не Птица обычная и даже не просто орел, и мало нас, Хаастов, нынче осталось. И так меня это открытие воодушевило, и так сразу тепло внутри стало – узнал, кто на самом деле такой! – что усидеть на месте было совсем невозможно. Хааст я, Хааст, и что Хааст я – буду гордиться, и что род Хаастов отныне прославлять мне положено. И ходить по земле, как люди другие, да жить поспокойней никак мне нельзя – не дело это для самой крупной птицы планеты. И вот, пока я в таком возбуждении был, мне новости пришли – дом мой родительский нашелся, и целых полтора года на это потребовалось…”
Расшифровка аудио-интервью Хааста, часть вторая, Folder B, 28.05.2026.
Автоматические двери супермаркета любезно раздвигаются, приглашая пройти вовнутрь. Щедрый жест, думает про себя Бомж. Он ощущает себя как будто в волшебной сказке: торопливые слуги открывают ворота королевства дорогим и долгожданным гостям. Вроде бы мелочь, но такое отношение к себе Бомж встречает нечасто, и потому ценит его и представляет в своей голове совсем иначе, чем большинство других. И, как нетрудно догадаться, подобные любезности он замечает гораздо реже от людей и гораздо чаще – от машин. Автомату все равно, как ты выглядишь, много ли зарабатываешь, где живешь и как дурно пахнешь – он будет приветлив со всеми одинаково.
Значит ли это, что машины менее бездушны, чем люди? Бомж не знает ответа на этот вопрос и даже размышлять на эту тему он сегодня не готов: слишком хорошее у него настроение, благодарное. Шутка ли: этим вечером он впервые за неделю может зайти в супермаркет и даже не для того, чтобы немного погреться или почувствовать запах еды, а за покупками. Скромными, необходимыми, но все же.
Здоровый мужик в исключительно черной, как у палача, одежде и надписью “Охрана” на спине окидывает вошедшего подозрительным, недоверчивым взглядом, но Бомж, нисколько не смутившись, уверенной походкой направляется к сложенным столбом корзинкам. Сегодня он здесь по делу, и ни один цепной пес продуктового концерна не сможет запретить ему эту штуку провернуть. У вас товар, у нас купец. Вот ваша лапша быстрого приготовления, а вот мои гроши. Простая и отработанная тысячелетиями человеческой истории схема. Только бизнес – и ничего личного.
Нельзя сказать, будто Бомжу все равно на тот факт, что в последнее время в их бездомных кругах наблюдается большое пополнение. Третья волна безработицы, кажется, бьет еще сильнее предыдущих, потому каждый новый день он видит по городу новые скитающиеся в поисках пропитания и ночлега лица. – Отнимают наш хлеб, – сказал как-то Боров, старый знакомый Бомжа, до обвала экономики державший ферму, – теперь нам еще меньше подавать будут. Валить