Дочь фортуны. Исабель АльендеЧитать онлайн книгу.
что все дело в его дурной голове, непригодной для математических вычислений, в его фантастической взбалмошности и в его невезении, Хоакин поднес палец к губам – этот жест на всех языках призывал к молчанию. Пристыженный и растроганный Тодд неловко обнял Хоакина – тот на мгновение прижал англичанина к себе, но тут же резко отстранился, покраснев до самых ушей. Джейкоб Тодд и Хоакин Андьета смущенно отшатнулись друг от друга, не понимая, как это они нарушили элементарные правила приличия, исключающие физический контакт между мужчинами, если речь не идет о битве или о спортивном состязании. В течение следующих месяцев англичанин скатывался все ниже: он перестал заботиться о себе, ходил по улицам с многодневной щетиной, от него разило алкоголем и воском. Перебрав джина, он как одержимый на одном дыхании принимался честить все правительства на свете, английскую королевскую семью, военных и полицию, систему классовых привилегий, которую он сравнивал с индийскими кастами, любую религию вообще и христианство в частности.
– Мистер Тодд, вам нужно уехать, вы здесь сходите с ума, – отважился посоветовать Хоакин Андьета, уводя его с площади, где англичанина чуть было не задержала полиция.
Тодд стал похож на уличного сумасшедшего – именно в таком виде его и встретил капитан Джон Соммерс через несколько недель после прибытия его шхуны в Вальпараисо. Их так сильно потрепало у мыса Горн, что потребовался долгий ремонт. Джон Соммерс провел целый месяц в доме у брата с сестрой. Это подтолкнуло его к решению: снова оказавшись в Англии, он будет искать работу на современном паровом судне, чтобы никогда больше не подвергать себя заключению в этой семейной тюремной клетке. Джон любил и сестру, и брата, но предпочитал испытывать это чувство на расстоянии. До этого месяца Соммерс и думать не хотел о пароходах, потому что не представлял себе морские приключения без борьбы парусов и шторма – ведь именно так проверяется капитанская закалка, – однако в конце концов Джон Соммерс был вынужден признать, что будущее за новыми кораблями, большими, стремительными и безопасными. Когда Джон обнаружил у себя первые признаки облысения, он, естественно, обвинил в этом оседлую жизнь. Вскоре безделье уже тяготило его, как тяжелый доспех, и Джон убегал из дому: ему, как пойманному зверю, не терпелось хотя бы пройтись по порту. Узнав капитана, Джейкоб Тодд пониже натянул шляпу и притворился, что не замечает старого приятеля, чтобы избежать очередного унизительного выговора, но моряк перегородил ему дорогу и приветствовал радушными хлопками по плечам:
– Друг мой, пошли опрокинем по стаканчику! – И Джон потащил знакомца в ближайшую таверну.
Это место славилось среди завсегдатаев отменной выпивкой и единственным, но заслуженно знаменитым блюдом в меню: жареным морским угрем с картошкой и луковым салатом. Тодд, частенько забывавший о еде и вечно ходивший с пустым кошельком, почувствовал манящий аромат и едва не грохнулся в обморок.