Н. Г. Чернышевский. Научная биография (1828–1858). А. А. ДемченкоЧитать онлайн книгу.
семинарии, – было не замечено светским обществом у других, ещё не определивших своего назначения, а уже надевших рясу, не способных порвать с окружающей средой и почти слившихся с народом, из которого вышли, которым жили и кормились, с которым мучились и страдали и ничем себя не заявили? Имя им – легион…»[283]
Что касается Михаила Левитского 2-го, то он в 1848 г. окончил семинарию, как и его однофамилец, по второму разряду, получил место священника в селе Турки Балашовского уезда Саратовской губернии, дослужился до благочинного.[284]
Кроме М. Д. Левитского, Чернышевский в особо близких отношениях не был ни с кем, но приятельские связи поддерживал еще с несколькими семинаристами-одноклассниками. Ф. В. Духовников называет Тихомирова, Волкова и Орлова, с которыми Чернышевский заходил даже в кабак, где приятели обычно выпивали, а Чернышевский «вёл с ними дружественную беседу, отказываясь от водки».[285] В разные годы с Чернышевским учились несколько Тихомировых – Андрей, Алексей, Тимофей и Василий, четыре Орловых – Дмитрий, Василий, Николай и Пётр. Установить, кого из них имел в виду мемуарист, не представляется возможным. Вероятно, это были Андрей Тихомиров и Дмитрий Орлов, учившиеся получше своих однофамильцев или братьев. Из студенческого дневника Чернышевского видно, что он отличал от других Василия Промптова (сын священника Ивана слободы Красной, Новоузенской округи) и Федора Палимпсестова (Саратовской округи, села Хмелевки, умершего священника Иустина сын), с которыми состоял в переписке (I, 134, 139, 338). В 1848 г. с удовлетворением отмечал факт поступления Промптова в духовную академию («хорошо, что Промптов туда едет» – I, 96), а когда его уволили из академии «за болезнью», с возмущением назвал тамошнее начальство «мерзавцами» (I, 386).[286]
Чернышевский, Левитский, Промптов числились в семинарском классе лучшими учениками. В эту группу входил и Фёдор Палимпсестов. В воспоминаниях его брата, где он назван «едва ли не единственным близким товарищем» Чернышевского, степень их близости, пожалуй, преувеличена, но, по свидетельству мемуариста, Чернышевский был для Фёдора Палимпсестова «предметом глубокого уважения и любви».[287] Впоследствии он служил в Саратове смотрителем губернской типографии, акцизным чиновником (I, 846). Их частые встречи относятся ко времени преподавательской деятельности Чернышевского в Саратовской гимназии. Имена других соучеников не заняли в жизни Чернышевского сколько-нибудь заметного места.
В одно время с Чернышевским в семинарии учился Григорий Евлампиевич Благосветлов. Он поступил сюда в 1840 г. после успешного окончания Саратовского духовного училища. Из года в год отмечалось, что способностей он «отлично хороших», «очень хороших», «отличных». Во время состоявшегося в июле 1842 г. торжественного акта был награждён книгой. «Прилежания и успехов очень хороших» – самая высокая аттестация, которой удостоен по результатам двухгодичного (1840–1842) учебного курса на низшем отделении семинарии один Григорий
Кутузов А. Т. Семинаристы и изящная литература // Воронежские епархиальные ведомости. 1910. № 26. С. 813.
Сар. еп. вед. 1866. № 32. С. 1115.
Воспоминания (1982). С. 44.
В указателе имён «Полного собрания сочинений» Н. Г. Чернышевского (I, 848) неверно сообщается, будто в дневнике Чернышевского везде говорится о «Промптове П. И. – петербургском чиновнике».
Палимпсестов Ив. Н. Г. Чернышевский. С. 557. Мемуарист приводит здесь следующий отрывок из письма Ф. У. Палимпсестова к брату по поводу ареста Чернышевского в 1862 г.: «Уж так видно на роду написано родной земле: явится личность так много обещающая, но или с кругу сопьётся, или преждевременно умрёт не своей смертью, или до того затрут и замнут, до того обезличат, что выступивший на поле труда махнет на всё рукою и погрузится в беспробудную лень, столь присущую славянскому роду».