Чтоб услыхал хоть один человек. Рюноскэ АкутагаваЧитать онлайн книгу.
утверждает, что этот рассказ содержится в воспоминаниях Ландора. Не знаю, существует в действительности такой рассказ в Японии или нет. Но, немного поразмыслив, пришёл к выводу, что такой рассказ в прозе и драмах эпохи Токугава[8] мне не попадался. Хотя, возможно, в какой-нибудь деревне на Кюсю Ландор мог услышать этот рассказ. Но устройство приёма на плоской крыше дома, поцелуй, которым жена наградила японского самурая, своего мужа, – это занятно, но слишком уж по-европейски. Разумеется, сказать, что это занятно, и посмеяться было бы слишком просто, но, вспомнив о том, что в старые времена рассказы японцев о Западе тоже нередко были ошибочными, мы не должны относиться к этому беспечно, мол, европейцы тоже не могли удержаться от смеха. Нет, дело не только в Западе. В рассказах о своём соседе, Китае, ошибки появляются сплошь и рядом. Достаточно обратиться, например, к пьесе Тикамацу Мондзаэмона «Битвы Кокусинги», в которой описание действующих лиц и пейзажей представляется весьма странным и трудно понять, где происходит действие, в Японии или Китае.
Макферейн приводит ещё один рассказ, показывающий, насколько выдающимися личностями являются японские женщины.
Блестящий самурай по имени Тюя вместе со своим другом по имени Дзёсицу замыслили заговор против императора. Жена Тюя отличалась умом и красотой. Заговор Тюя вырабатывался тайно в течение пяти- десяти лет, но Тюя совершил оплошность и заговор был раскрыт. Тогда правительство отдало приказ арестовать Тюя и Дзёсицу. Обстановка в стране вынуждала правительство взять Тюя живым. Для этого было необходимо напасть на него неожиданно. Полицейские подошли к воротам дома Тюя и стали кричать: «Пожар, пожар!» Тюя, чтобы самому посмотреть на пожар, выскочил из дому. Полицейские напали на него. Тюя сражался мужественно и зарубил двух полицейских. Но силы были неравными, и полицейские в конце концов арестовали его. Жена Тюя, услыхав шум схватки, тут же сообразила, что с минуты на минуту в дом ворвутся полицейские, и бросила в огонь важные документы мужа. В них были имена аристократов, участвовавших в заговоре. Самообладание жены Тюя до сих пор вызывает восхищение. Когда хотят похвалить женщину за сообразительность и решимость, говорят: «Ты копия жены Тюя».
Тюя, о котором шла речь, – это, конечно, Марубаси Тюя, а Дзёсицу – Юи Дзёсэцу. По словам Макферейна, это рассказ, содержавшийся в воспоминаниях Ландора.
Японские женщины, которых рисует в своей книге «Джапан» Макферейн, женщины утопические. Невозможно поверить в то, что даже японские женщины 1860-х годов – и девушки, и жены – так самоотверженно хранили целомудрие. Можно было бы лишь посмеяться над честным до глупости Макферейном, но и в рассказах японцев о людях и обычаях в зарубежных странах даже сейчас можно найти немало комического – от этого факта никуда не уйдешь. Недавно в какой-то газете какая-то мисс объявила жизнь американских студенток ангельской, но, если на её статью посмотреть глазами американцев через полвека, это вызовет такой же смех, какой вызывает «Джапан»