Просто так. Анатолий ДавыдчикЧитать онлайн книгу.
Когда вели по коридору насчитал с десяток камер, вопрос есть ли кто, судя по тишине, отпадал, хотя… Задремав под утро я так ничего и не решил, пусть идёт как идёт, там видно будет… Сон прервали вопли с минарета, первым делом захотелось взорвать эту башню с колонкой, но не чем, поэтому я вздохнув сел и тут же проснулся от боли, отмудоханное тело ещё и затекло на нарах, поэтому бушлат, который по переменно служил то подушкой, то одеялом, погоды не делал.
– Ну с добрым утром чтоли, – бурчу я, Серёги в ответ здороваются и продолжают о чем-то шёпотом свой разговор, я даже не прислушиваюсь.
– Толь, а ты что в камеру сказал? – не выдерживает Серёга маленький.
– А то и сказал, что всё говно и бабы – бляди и солнце – ебаный фонарь… – отшучиваюсь я.
– А серьезно? – допытывается маленький.
– А серьезно, я Родину продал, и вообще, что сказали, то я и повторил. – говорю я. Через паузу маленький говорит, – А я Родину люблю…
– Ну и люби, кто ж тебе мешает, – усмехаюсь я, – вот на допрос вызовут – рви рубаху, ори, – «ссыте мне на грудь, чтоб морем пахло», а когда тебя ебнут, твои родители будут гордиться, что воспитали сына, героического долбоеба…
Серёга маленький даже немного завис, а я, глядя на это, продолжил, – Ты героизм свой в жопу плашмя засунь, сдохнуть большого ума не надо, а вот выжить… Цена не имеет значения, когда орден вручат, посмертно. Тебе очень приятно будет, поверь, и родакам твоим в доме престарелых потом будет чем гордиться, поэтому глохни и не трави душу!..
– А присяга? – неуверенно спрашивает Серёга большой.
– А что присяга? – хмыкаю я, – На нашу страну кто-то напал? Фашисты, блядь, под Москвой? Дяденьки деньгу рубят, а ты, как патриот, сдохни и всё, тебе оно надо, мне нет… Поэтому, пацаны, давайте оставим эту тему, каждый при своих, но подыхать я не хочу и не буду… И вот ещё, если возникнет выбор, то себя я не ущемлю, всё, проехали…
Веселуха
После допроса прошла пара дней, нас никто не трогал: по-видимому, решалась наша дальнейшая судьба; судя по всему, с каждым днём бравые ингушские торговцы людьми понимали, что влетели в блудняк, и теперь ломают голову, что делать.
Сигареты, как мы их ни тянули, имеют свойство заканчиваться, как, впрочем, и продукты. У мальцов эйфория сменилась унынием и, как я их ни пытался расшевелить, ничего не помогало. Да я и сам, если честно, находился на грани. Несколько раз кто-то проходил по коридору, замирая у наших дверей, и всё…
– Знаете, пацаны, скоро всё будет хорошо, поверьте. – в очередной раз говорил я, смотря на унылые лица. И, как говорится, накаркал.
Посреди ночи дверь распахнулась…
– Старший кто? – услышал я из сумрака коридора.
– Ну я – отвечаю кому-то невидимому.
– Пошли! – приказал голос. Я выхожу в коридор, молча следую за кем-то широкоплечим (странно, но двери не закрываются, видимо на столько уверены в том, что никто не ломанётся