Я и Ты. Мартин БуберЧитать онлайн книгу.
это не рыхлый пучок имеющих названия признаков. Он не граничит ни с чем, он есть полностью Ты и заполняет собой весь небесный круг. Дело, однако, не в том, что, кроме него, ничего не существует; нет, но все другое живет в его свете.
Мелодия не состоит из тонов, стихотворение не состоит из слов, скульптура не состоит из линий; для того чтобы превратить единство каждого из этих предметов во множественность, придется растащить их и разорвать на части; так же обстоит дело и с человеком, которому я говорю Ты. Я могу отнять у него оттенок его волос, оттенок его речи, оттенок его доброты; мне придется делать это снова и снова, но от этого он перестанет быть Ты.
Не молитва совершается во времени, а время в молитве, не жертва совершается в пространстве, а пространство в жертве, и тот, кто опрокидывает это отношение, уничтожает действительность; так и человека, которому я говорю Ты, не обнаруживаю я в каком-либо Когда и Где. Я могу переместить его туда, и мне придется делать это снова и снова, но только в образе Он, или Она, или Оно, но это уже не будет мое Ты.
Пока надо мной простирается небо Ты, ветры причинности стихают у моих ступней и истощаются водовороты судьбы.
Я не познаю в опыте человека, которому говорю Ты. Однако я состою с ним в отношении внутри священного основного слова. Только выходя из него, я снова могу познавать его в опыте. Приобретение опыта возможно лишь на удалении от Ты.
Отношение может сохраняться, даже если человек, которому я говорю Ты, не воспринимает его, погруженный в свой опыт. Ибо Ты есть нечто большее, чем осведомленность Оно. Ты делает нечто большее, чем знает Оно. Сюда не проникает обман: здесь колыбель настоящей жизни.
Это вечный источник искусства – когда перед человеком предстает образ, желающий через этого человека стать произведением. Оно не есть порождение души – оно проявление представшего образа, и это проявление требует от человека действительного мастерства. Это зависит от деяния человека: исполнит ли он это деяние, обратит ли от всего своего существа основное слово к проступающему образу, – и если он это сделает, то польется из источника творящая сила, возникнет произведение.
Деяние предполагает жертву и риск. Жертва: безграничная возможность, принесенная на алтарь образа; все, что до этого играючи пересекало перспективу, должно быть отброшено, ибо ничто постороннее не смеет проникать в произведение. Риск: основное слово может быть произнесено только и исключительно целостным существом; тот, кто отдает себя, не смеет ничего удерживать для себя; произведение не потерпит, чтобы я – в отличие от дерева и человека – предался успокоению и безмятежности мира Оно: если я не буду ревностно ему служить, оно разрушится или разрушит меня.
Я не могу ни исследовать опытом, ни описать представший передо мной образ – я могу лишь воплотить его. Но я смотрю на него в блеске сияния более яркого, чем все сияние доступного чувственному опыту мира. Не как на вещь среди «внутренних» вещей, не как на абрис моего воображения, а как на нечто существующее в реальности здесь и