Мертвецы и русалки. Очерки славянской мифологии. Дмитрий ЗеленинЧитать онлайн книгу.
у. «народ верит, что душа самоубийцы бродит по земле и пугает людей» (см. выше, § 8, а).
Волынские крестьяне рассуждают так: «Если похоронить самоубийцу близь кладбища, то он будет „людей лякаты” (т. е. пугать людей), если – в лесу или на торах, то будет „товар лякаты” (т. е. пугать скот); во избежание того и другого в могилу самоубийцы вбивают осиновый кол и обсыпают ее маком, со словами: „Тогда будешь ходыты, як мак переличишь” (т. е. когда пересчитаешь мак); выйдя из могилы, самоубийца будет сначала собирать и считать маковые росинки, а тем временем запоет петух, и ему придется возвратиться в могилу»[94].
«Утопленники и повесившиеся необычайно шибко бегают; если им на бегу попадутся лошади, – они ржут, а если скот – ревут, чем и пугают их»[95].
г) Заложным же приписываются и разного рода шутки с прохожими, особливо пьяными, шутки не всегда невинные. В Петровском у. Сарат. губ., в лесу, где удавился молодой крестьянина Григорий, случилось следующее происшествие: «Кучер соседнего помещика возвращался ночью, под хмельком, домом через этот лесок и встретил там давнишнего своего знакомого, самоубийцу Григория, который пригласил кучера к себе в гости. Тот согласился, и оба отправились в дом Удалова, где пошло угощение. Пир был на славу; но пробило 12 часов, петух запел, и Григорий исчез, а кучер оказался сидящим по колена в реке Узе, протекающей недалеко от села»[96].
В Саратовской же губ. проклятые родителями «ночью выходят на дорогу и предлагают прохожему проехать на их лошадях; но тот, кто к ним сядет, останется у них навсегда»[97].
В Минской губ. задушенный матерью внебрачный младенец выбросил ночью из овина на сыробойню все поставленные туда снопы. На вопрос пришедших утром братьев: «Что это за черт снопы выбросал?» – он отвечает: «Я не черт, а ваш брат»[98].
д) Эти шутки заложных покойников нередко переходят в прямое нанесение вреда ближним. Больше всего и искуснее всех занимаются этим делом, конечно, умершие колдуны, которым в данном случае и книги в руки (§ 10). Но и обычные заложные покойники также иногда не отстают в этом от колдунов. Малорусы Проскуровского у. хоронят удавленников на границе полей, вложивши ему в рот железный гвоздь от бороны и пробивши грудь осиновым колом: «погребенный без этих предосторожностей вишальник мог бы наделать много вреда, так как он обладает силою, позволяющею ему вставать из гроба»[99].
В Дубенском у. Волынской губ. повесившегося хоронят во всей одежде, как был, на границе между двумя полями; могилу обсыпают самосевным и освященным маком, чтобы покойник не мог делать пакостей – не рвал рамы в окнах, не разбивал замков у дверей и т. п.[100].
«На Святые вечера (от 25 дек. – 6 янв.) некрещеные дети распускаются из ада на гулянье; они заходят к тому, кто оставил в сундуке свое платье неперекрещенным, отворяют сундук и забирают, что им нужно. „Как только мы придем туда, где оставлено что-нибудь неперекрещенным, оно само дается нам без всякого труда”»[101].
«К поверьям
Сборн. II Отдел. И. ак. н. Т. 72, 1902, № 4. С. 320.