Тридцатилетняя женщина. Оноре де БальзакЧитать онлайн книгу.
дыбы, и все это происходит так неожиданно, что всаднику, кажется, грозит опасность. Жюли вскрикивает, бледнеет; все оглядываются на нее с любопытством; она никого не видит, ее глаза прикованы к разгоряченному коню, которого на всем скаку укрощает офицер, торопясь передать приказ императора. Эта волнующая картина так потрясла Жюли, что она безотчетно впилась пальцами в руку отца, невольно открывая ему свои мысли. В тот миг, когда лошадь чуть было не сбросила Виктора, Жюли так порывисто схватила руку отца, точно ей самой угрожала опасность. Старик вглядывался с мрачным беспокойством в сияющее личико дочери, в каждой его морщинке чувствовались отцовская ревность и тоска. Когда же глаза Жюли, горевшие лихорадочным блеском, вскрик ее и судорожные движения пальцев окончательно разоблачили тайную любовь ее, перед ним, очевидно, предстало печальное будущее дочери, ибо взор его стал угрюмым. В те мгновения душа Жюли как бы слилась с душою офицера. Страдальческое лицо старика помрачнело от какой-то мысли, еще более горестной, нежели все те, что так его тревожили: он увидел, что д’Эглемон, проезжая мимо, обменивается понимающим взглядом с Жюли, что глаза ее влажны, а щеки пылают необычайно ярким румянцем. Он внезапно повел дочь в Тюильрийский сад.
– Но ведь на площади Карусели еще стоят войска, отец, – говорила она, – они будут маневрировать.
– Нет, дитя мое, все войска уже проходят.
– Мне кажется, вы ошибаетесь, отец: господин д’Эглемон должен их повести…
– Мне нехорошо, деточка, и я не хочу оставаться.
Жюли трудно было не поверить отцу, когда она взглянула на его лицо: старик был совсем подавлен своими тревогами.
– Вам дурно? – спросила она безразличным тоном – так была она занята своими мыслями.
– Ведь каждый прожитый день для меня – милость, – ответил старик.
– Опять вам вздумалось наводить на меня тоску разговорами о смерти! Мне было так весело! Да прогоните же свои противные мрачные мысли!
– Ах, балованное дитя! – воскликнул, вздыхая, отец. – Даже наидобрейшие сердца бывают иногда жестоки. Значит, напрасно мы посвящаем вам свою жизнь, думаем лишь о вас, заботимся о вашем благе, жертвуем своими вкусами ради ваших причуд, обожаем вас, готовы отдать вам даже кровь свою! Увы! Все это вы беспечно принимаете. Надобно обладать всемогуществом господа бога, чтобы навсегда завоевать вашу улыбку и вашу пренебрежительную любовь. И вот является чужой! Возлюбленный, муж похищает у нас ваше сердце.
Жюли удивленно взглянула на отца: он шагал медленно и порой смотрел на нее потухшими глазами.
– Вы даже таитесь от нас, а впрочем, может быть, и от себя.
– О чем вы говорите, отец?
– Жюли, ты, кажется, что-то скрываешь от меня. Ты влюблена, – с живостью продолжал старик, заметив, что дочка покраснела. – А я-то надеялся, что ты будешь верна своему старому отцу до самой его смерти, я-то надеялся, что ты будешь довольна и счастлива