Шпаргалка для ленивых любителей истории – 3. Короли и королевы Франции, 1498-1848 гг.. Александра МарининаЧитать онлайн книгу.
что права на Бурбоннэ станут оспаривать более дальние родственники мужского пола. Король пожаловал супругам де Божё грамоту, в которой закреплял наследственные права их дочери Сюзанны, и в благодарность за это Анна и Пьер примкнули к тем, кого можно было считать надежной опорой трона. Сюзанну и ее наследство постараемся не забыть, пригодится очень скоро.
И вообще Людовик не стал, в отличие от своих предшественников, сводить счеты. Он полагал, что раз он теперь король Франции, то не должен помнить обиды, нанесенные когда-то герцогу Орлеанскому.
Едва заняв престол, Людовик Двенадцатый озаботился разводом с Жанной и новым браком. Действовал он через Чезаре Борджиа, внебрачного сына папы Александра Шестого. Молодой Чезаре вроде бы шел по стопам отца, делал духовную карьеру и уже пребывал в сане кардинала, но как раз в то время решил, что ему все это надоело и он хочет жить как обычный человек. В августе 1498 года папа римский и коллегия кардиналов впервые в истории католической церкви приняли решение, согласно которому Чезаре Борджиа официально разрешили вернуться к жизни мирянина. Людовик Двенадцатый подсуетился и выступил с предложением: мы тебе подберем очень достойную жену из знатных дворян и отпишем приличных размеров земли, а ты попроси папу (в обоих смыслах этого слова) не препятствовать моему разводу с Жанной и принять все мои доводы без критики.
Сказано – сделано. Папа аннулировал брак Людовика и Жанны, признав его недействительным. Людовик на суде заявил, что за 22 года супружества консумации так и не произошло. Жанна настаивала на том, что брак был полностью осуществлен. Поскольку ход процесса был предрешен, понятно, к чьим показаниям прислушались, а к чьим – нет.
И вот здесь мы возвращаемся к тому моменту, на который я просила вас обратить внимание чуть выше. Людовик Одиннадцатый, видя, что зять не рвется в объятия хромоногой супруги, настоятельно требовал исполнения всего, что нужно. Хитрый и подозрительный, мог ли король и здесь пустить дело на самотек, положившись на честное слово принца Орлеанского? Уверена, что нет. За дверьми королевских спален всегда находятся слуги, и днем, и ночью, таковы правила. А состояние постельного белья с королевских кроватей обсуждается горничными, фрейлинами, прачками, служанками, да всем двором, если на то пошло. И не из любви к пустым сплетням, а в связи с пониманием важности вопроса: речь идет о производстве наследников королевской крови, это вам не кот начхал. Если бы принц Орлеанский нагло манкировал и не исполнял приказание короля, Людовик Одиннадцатый сразу же узнал бы об этом, после чего принцу мало не показалось бы. Жанна, давая показания на суде, точно знала, что есть свидетели, которые подтвердят ее слова. Но ее это, увы, не спасло. Разве свидетели имеют хоть какое-то значение, если суд куплен на корню? И вообще, слово короля имеет вес куда больший, нежели слова любого другого человека. И еще вопрос: зачем нужно было в буквальном смысле трясти перед папским судом интимными подробностями и прочим грязным бельем, если