Открытие мира. Вячеслав ПанкратовЧитать онлайн книгу.
стекает влага, а по краям и внизу у рамы стекло покрыто толстой влажной коркой льда. Лед и процесс таяния он видит в первый раз. Он начинает трогать лед пальцами, но мать убирает руку и уносит его от окна, объясняя, что этого делать нельзя, можно заболеть. Почему нельзя, если это интересно, и что такое «заболеть», он еще не понимает. Понимает только, что это что-то нехорошее и мать этого боится…
…Он снова ползет на четвереньках по кровати к стене. Кровать – это его плацдарм, его жилое пространство; она покрыта чем-то светлым и у изголовья ограждена подушками, чтобы Алька не ударился о блестящие металлические трубы на ее концах. Подползать к краю кровати нельзя, чтобы не свалиться с нее, сосать края подушек тоже нехорошо, хотя сосать приятно, потому что чувствуешь шероховатость ткани во рту и не так сильно зудят десны. Но по ней можно ползать от стены до края, запускать пальцы в кружевную накидку на подушках, подползать к спинкам кровати, гладить блестящие металлические трубки и даже бить по ним, тогда они звенят. Алька уже умеет ходить, но кровать продавливается под ногами, и поэтому он предпочитает передвигаться по ней на четвереньках.
Сейчас он ползет к стене не из-за ковра, а ради того нового предмета, что появился на ковре недавно и теперь висит на нем: нечто светлое, широкое и блестящее с округлыми краями и тонким удлиненным верхом, на конце которого подвязан розовый бант. На мягкой постели трудно вставать, но, придерживаясь за ковер и стену, встать все-таки можно, и Алька дотягивается до незнакомого предмета и трогает его рукой. Тот отзывается на прикосновение мягким гудом. Алька шлепает его ладонью сильнее по передней плоскости, и он гудит напряженно и даже, кажется, сердито. На минуту Алька замирает, с удивлением прислушиваясь, как возникает и затихает звук, а потом тянется выше, к тонким жестким нитям и ударяет по ним ладонью. Гитара взвывает. Звук охватывает Альку мгновенно и со всех сторон, проникает в тело, бежит по позвоночнику, в ноги, в руки, к кончикам пальцев. Это – восторг! Это ни с чем не сравнимо! Он замирает в восхищении от этого чуда, сливаясь всем телом со звуком гитары, трогает струны еще и еще раз, и гитара снова поет мягким грудным голосом, будоража в нем странные ощущения грусти и восторга одновременно.
Он трогает струны снова и снова, то слабее, то сильнее, то просто поглаживая пальцами, и гитара всякий раз отзывается по-новому, но ему хочется дотянуться еще выше, до тонкого уходящего вверх грифа, а дотянуться туда трудно. Тогда он опускается на корточки, притягивает к себе подушки, громоздит одну на другую и пытается влезть на эту колыхающуюся пирамиду, цепляясь за ковер и гитару, но срывается и падает на кровать. За ним летит гитара, задевает его грифом и, ударившись о кровать, жалобно и оскорбленно взвывает.
Тут же в комнату вбегает Рита и сразу начинает отчитывать его, копируя интонации матери:
– Ну куда ты опять полез?.. Что тебе там понадобилось?.. Что ты за ребенок такой, ни на минуту нельзя оставить одного? То с кровати свалишься, то на стенки лезешь… Посадили тебя и сиди,